Проклятая игра

— Я не помню, — проговорила она. Затем почувствовала, что его руки дрожат, и спросила: — Что случилось?

— Кошмар, — ответил он.

— Почему я не в кровати?

— Я пытался разбудить тебя.

Она посмотрела на Марти.

— Не надо меня будить. Я слишком устала от всего этого. — Она высвободилась. — Я хочу лечь в постель.

Он отпустил ее, и Кэрис вернулась к смятым простыням, легла и заснула, прежде чем он приблизился к ней. Марти просидел рядом до рассвета, следя за ее сном и стараясь не подпускать к ней воспоминания.

— Я собираюсь вернуться в отель, — сказал он ей в середине следующего дня.

Он надеялся, что Кэрис как-то объяснит события прошлой ночи; может быть, скажет, что это была некая заблудившаяся иллюзия, от которой теперь удалось избавиться. Но она не успокоила его. Когда Марти спросил, помнит ли Кэрис о ночном происшествии, она ответила, что не видела во сне ничего, чему очень рада. Ничего. Он повторил это слово, как смертный приговор, и вспомнил пустую комнату на Калибан-стрит, где ничего было сущностью страха.

Заметив, что Марти расстроен, Кэрис протянула руку и дотронулась до его лица. Он весь пылал. Снаружи шел дождь, а в комнате было сыро.

— Европеец мертв, — напомнила она.

— Я должен убедиться.

— Нет необходимости, милый.

— Если его нет, если он умер, почему ты говоришь во сне?

— Разве?

— Говоришь и создаешь видения.

— Может быть, я пишу книгу, — сказала она. Попытка пошутить умерла, едва родившись. — У нас довольно проблем и без того, чтобы возвращаться туда.

Она была права, им предстояло многое решить. Как рассказать обо всем и как сделать так, чтобы им поверили? Как отдать себя в руки правосудия и избежать обвинения во всех известных и неизвестных убийствах? Кэрис ожидало богатство — она была единственной наследницей отца. И с этой реальностью тоже необходимо встретиться лицом к лицу.

— Мамолиан умер, — сказала она. — Мы можем забыть о нем хотя бы ненадолго? Когда найдут тела, мы все расскажем. Но не сейчас. Я хочу отдохнуть несколько дней.

— Ты вызвала кое-что сегодня ночью. Сюда, в эту комнату. Я видел.

— Почему ты уверен, что именно я? — возразила она. — Почему только я могу привлекать это? Ты уверен, что не ты даешь жизнь призракам?

— Я?

— Да, ты не в силах отпустить их.

— Да я буду счастливее всех, если они уйдут!

— Так забудь, о них, черт тебя возьми! Отпусти их, Марти! Мамолиана нет. Он умер, его больше нет! Все закончилось!

Она оставила его размышлять над своими словами. Возможно, она права: он сам вообразил дерево, а потом проклинал ее за собственное безумие. Но в отсутствие Кэрис сомнения вернулись. Стоит ли доверять ей? Если Европеец выжил — как-то, где-то, — он мог вложить свои слова в уста Кэрис, чтобы убедить его не вмешиваться. Марти терзался муками нерешительности: подозрения пропитали ядом все дальнейшие пути, но ему не хватало сил, чтобы вновь увидеть отель и понять, как надо действовать.

Когда день клонился к вечеру, Кэрис вернулась. Они почти не разговаривали, а вскоре она пожаловалась на головную боль и легла в постель. Марти полчаса посидел рядом, слушая ее спокойное дыхание (никакого бормотания), потом вышел за виски и газетой. Он хотел узнать новости о расследовании, но ничего интересного не нашел. Преобладали заметки о мировых событиях, и если не было новых циклонов и войн, их место занимали комиксы и результаты гонок. Марти зашагал обратно, уже готовый отбросить сомнения и признать, что она права, однако нашел дверь запертой. Изнутри он услышал голос Кэрис, мягкий и сонный, с запинками добивающийся новой связности.

Он взломал дверь и попытался разбудить девушку, но на этот раз ни встряхивания, ни пощечины не подействовали на овладевшую ею дремоту.

74

И вот он почти добрался до места. Марти оделся слишком легко и поеживался, пока шел через пустырь к отелю «Пандемониум». Ранняя осень дохнула холодом, не дождавшись начала сентября. За несколько недель, прошедших с тех пор, как он приходил сюда в последний раз, лето уступило натиску ветра и дождя. Однако Марти это не огорчало. Летняя жара в маленьких комнатах отныне будет рождать у него неприятные ассоциации.

Он поднял глаза на отель. В неровном свете здание казалось кораллово-красным; отметины от огня и граффити проступали почти рельефно, каждая деталь вырисовывалась очень четко. Марти немного задержался, разглядывая фасад. Может быть, мигнет окно или скрипнет дверь — любой знак, намекающий на то, что творится внутри. Но все затаилось. Просто солидное здание, изуродованное временем и огнем, на котором играл отблеск уходящего солнца.

Входная дверь была закрыта последним посетителем, покинувшим отель, но никто не попытался снова заколотить ее досками. Марти толкнул дверь, и она отворилась, растирая штукатурку и грязь на полу. Внутри ничего не изменилось. Люстра качнулась от порыва ветра, самовольно ворвавшегося в святая святых, сухой дождь из пыли осыпался на пол.