Проклятие черного аспида. 1 книга

Когда Аш вернулся в шатер, я уже ни о чем не просила. Я смотрела на него и понимала – он вынес нам приговор и приведет его в исполнение с присущей ему жестокостью, потому что я действительно забыла, кто он – передо мной самый жуткий и безжалостный монстр Мендемая. Он не пощадит. Для него я предательница, а Арис живое этому доказательство.

Под пристальным взглядом демона меня подняли с пола и вывели из шатра. В этот момент я поняла, что больше не живая. Это не тогда я умерла, когда сжигала чье-то тело, которое дьявольским образом было похоже на него, я умерла сейчас, когда поняла, что все эти годы он был жив и примкнул к нашим врагам, в тот момент, как я считала свои потери, оплакивала мертвых, которые погибли с его именем на губах, он готовился нас уничтожить.

ГЛАВА 9

В шатре до сих пор витал ее запах, им пропиталось все вокруг и одновременно хотелось смыть его, содрать с кожей и вдыхать до умопомрачения. Увидел ее так близко – и все полетело к дьяволу, вся уверенность, презрение, ненависть.

Обернулся и сам чуть не сдох, сжал руки в кулаки. Представлял эту встречу миллионы раз, прокручивал в голове, даже говорил с ней мысленно, убивал и воскрешал, но наяву все иначе. Все острее и больнее.

Погрузился в дымку голубых глаз и пошел ко дну.

Сомнения. Они ворвались в мозги, когда увидел, как дрожат её губы и подбородок, как слезы застыли в глазах, как она идет к нему, шатаясь, протягивая руки. А он застыл и не мог пошевелиться, его раздирал голод. Пятилетний адский голод по ее глазам, рукам, губам, голосу и запаху, по всему, что касалось её. И он рвался наружу, сбрасывал цепи, разбивал силу воли, всю гребанную решимость не видеть, передать послание через гонца, и не смог. Хотел посмотреть на неё, понять, что чувствует, что она, чувствует, мать ее. Забыла ли она его? Что скажет, когда увидит?

Прикоснулась к щеке, а его дернуло, как от удара хлыста и захотелось в изнеможении закрыть глаза, чтобы наслаждаться тонкими пальчиками, которыми она гладила его лицо так хаотично и лихорадочно, словно искала на нем изменения, как и он в ней, и хотелось взвыть, потому что она не изменилась. Даже взгляд. В ней ничего не изменилось, это он изменился в который раз. НЕ сдержался, прижал к себе и чуть не заорал от наслаждения, не зарычал от переполнявших эмоций. Как же она пахла тем самым счастьем и обещаниями рая в аду. Проклятая, она дала ему то, чего он никогда не знал и знать не хотел. Раздувала в нем огонь, распаляла все сильнее и сильнее, а потом отобрала тепло, а огонь остался. Ледяное пламя обжигало и замораживало одновременно. Прижать к себе и испепелить. Выпустить из пальцев только мертвую. Чтоб никому и никогда. Только его.

Аш голодал по ее телу так сильно, что даже эти объятия заставляли скрипеть зубами, чтобы не наброситься сейчас и здесь… Опрокинуть на пол, задрать юбку и зверски отыметь, оставляя полосы на алебастровой коже, помечая каждый кусок ее тела ранами и шрамами, уродуя и клеймя. Но даже в сексе она изменила его за те два года, что был с ней. Он научился отдавать, а не только брать. Ни к одной женщине он не прикасался так, как к ней.

А потом как лезвием по нервам – она принадлежала другому. Он так же обнимал её, ласкал и брал это роскошное тело. Когда она впервые отдалась ему? Сколько времени прошло после исчезновения самого Аша? Проклятые образы сводили с ума, вытягивали из него нервы, как струны и рвали, кромсали, заставляя рычать и ломать стены, слышать хруст собственных пальцев и не чувствовать боли.

Да! Думать об этом! Не забывать не на секунду! Впитывать ее запах и понимать, что он не чистый, он провонялся другим телом, другим потом и спермой. Сука! Как же больно даже прикасаться к ней. Сам не заметил, как схватил за волосы и отодрал от себя. Ненависть граничила с безумием, и чем больше она говорила, тем больше он ее ненавидел, потому что сердце откликалось на ее слова, а внутри просыпался зверь, которому хотелось ее смерти. Немедленной. Он то взлетал в космос от бешеного восторга, то падал в яму с грязью и тонул там, захлебывался каждым ее словом, каждым лживым взглядом. Если бы ненависть можно было потрогать, то под пальцами растеклись бы реки крови, отравленной, едкой, как серная кислота. Он чувствовал, что его разъедает до костей и в воздухе витает вонь горелого мяса. Это ненависть растворяется в кислороде, превращая его в отравленную серой атмосферу.

Сколько раз эти губы шептали ему о любви, а руки обвивали его шею. Она научила его нежности, и она же будит в нем адскую жестокость.

Запах ее крови, словно ядерный взрыв в сознании, которое переворачивает наизнанку. Монстр ревет, мечется, скалится. Он хочет всего. Сейчас и немедленно… и ее тело, и ее стоны, и ее крики боли. Чтобы корчилась у его ног и орала. Он бы резал ее на кусочки, наживую, впитывая каждую грань страданий, утоляя ими свою собственную боль.