Проклятый дар

Алеша уходил на задания все чаще, пропадал днями, а когда возвращался, Сивый лес содрогался от взрывов и автоматных очередей. Рельсовая война! Отчаянная, рискованная, беспощадная, уносящая жизни своих и чужих. Алеша уходил, а Ася переставала жить, замирала в ожидании, погружалась душой в липкий болотный туман, молясь только об одном – чтобы он вернулся к ней живым, а не мертвым…

То задание было особенным, Ася как-то сразу это поняла по долгим ночным бдениям в командирской землянке, по тревожным разговорам, по азартному огоньку в ясно-синих Алешиных глазах.

…Она не хотела его отпускать, висла на шее с беспомощными бабьими причитаниями, уговаривала, умоляла. А он ласково, но решительно разжал ее онемевшие пальцы, поцеловал в лоб и сказал уже привычное – я вернусь, Асенька, ты береги себя.

Как она могла беречься, когда он себя не берег, когда рвался в бой с какой-то отчаянной, неправильной и никому не нужной страстью?!

…Ася ждала отряд на краю Гадючьего болота, ждала уже который час. Ушла из лагеря, никому ничего не сказав, еще на рассвете, чтобы встретить Алешу первой, чтобы помочь, если понадобится. Она не знала, как и чем станет помогать, просто делала то, что велело сердце.

Выстрелы послышались на закате, сначала редкие, одиночные, но с каждой минутой усиливающиеся, приближающиеся. Выстрелы и заливистый собачий лай. Каратели… Душа, и без того измученная дурными предчувствиями, сжалась в комок, сердце затрепыхалось в горле, а ноги уже сами несли Асю к лесной опушке…

Их осталось всего четверо, четверо из двенадцати уходивших на задание. Алеша был среди них: раненый, залитый кровью, едва живой. Ася бросилась навстречу, обхватила его за талию, не давая упасть, закричала, пытаясь заглушить автоматные очереди:

– На болото! Лешенька, на болото нужно.

– Ася… – Он смотрел на нее, но, кажется, не видел. – Зачем ты здесь, Ася? Я сам, не нужно…

– Потопнем. – Дядька Назар, балагур и весельчак, привечавший Асю в отряде, как родную дочь, схватил ее за рукав. Он тоже был ранен, кажется, в голову, потому что кровь стекала у него по лбу и щеке, пропитывала бурым седую бороду. – В дрыгве потопнем, девка.

– А там? Сколько их? – Она мотнула головой в сторону леса.

– Много. Человек пятьдесят. Мы Фишера взорвали… Алешка твой взорвал… Как же мы дрыгву пройдем? Может, лесом лучше?

– Я выведу. – Ася покрепче обхватила Алешу. – Проведу через дрыгву.

…Они почти оторвались от преследования, уже почти решили, что немцы не сунутся в трясину, когда позади снова раздались выстрелы.