Проклятый граф

– Интересно, удастся ли мне когда-нибудь привыкнуть к твоей манере речи… – задумчиво вымолвил он и, неожиданно о чем-то вспомнив, справедливо добавил, – Роман, конечно, говорит не менее… оригинально, но с его речами я свыкся в большей степени. А ты…

– Боюсь, у тебя просто нет выхода, – Татьяна, не желая долее тянуть время, решительно схватила собеседника за руку и потянула его в сторону коридора. Кошка, чрезвычайно обрадованная тем, что хозяева наконец-то соблаговолили последовать в нужную сторону, воодушевленно спрыгнула с кровати и, путаясь под ногами, бросилась вперед.

– Кроме меня и Романа здесь существуют еще и Винсент с Ричардом, – продолжала, между тем, девушка, – Они тоже умеют разговаривать… эм… непривычным тебе образом. Так что, подозреваю, рано или поздно и вам придется освоить эту манеру вести беседу, господин граф, – она весело улыбнулась и, лукаво глянув на любимого, уверенно зашагала рядом с ним по коридору. Тот, то ли не найдясь, что сказать, то ли просто не желая продолжать тему, предпочел ответу тонкую улыбку и немного прибавил шаг.

Прошло несколько секунд. Почти половина знакомого и ныне хорошо освещенного коридора уже оставалась позади, в пределах видимости замаячила лестница, ведущая в гостиную, когда Эрик, нахмурившись, неожиданно произнес:

– И все-таки я думаю, что он не врал. И насчет укола тоже.

Татьяна, едва не остановившись от неожиданности, удивленно покосилась на своего спутника. О ком идет речь, ей было понятно, однако, слова блондина вызывали некоторое недоумение, особенно последние из них.

– Ты полагаешь, Альберт и в самом деле сделал ему какой-то укол? Но какой?

– Вот это меня и беспокоит, – граф де Нормонд тяжело вздохнул и, не глядя на собеседницу, слегка покачал головой, не пытаясь скрыть помрачневшего лица, – Альберт что-то сделал с ним. Клянусь, Татьяна, Людовик не был таким жестоким, он бы не вырос таким, если бы рядом с ним не было дяди, я уверен! И, боюсь, дело здесь не только и не столько в воспитании, он сделал что-то еще… – молодой человек замолчал на полуслове, уже ставя ногу на первую ступень нужной лесенки. Девушка, забыв в задумчивости ответить, следовала за ним.

В гостиной, где они оказались по прошествии нескольких мгновений, их поджидала дивная, довольно неожиданная картина. Винсент и Роман, вероятно, так и не нашедшие времени для отдыха и сна (хотя хранитель памяти, по крайней мере, привел себя в надлежащий вид и щеголял теперь лишь царапиной на тщательно отмытом носу), сидели рядом за столом и о чем-то тихо переговаривались, внимательно изучая листы бумаги неизвестного назначения. Неподалеку от них лежала книга. Виконт де Нормонд, сжимая в тонких пальцах карандаш, не то указывал на что-то собеседнику, не то старался подчеркнуть особенно важную строчку. Вид его при этих действиях был столь серьезен и сосредоточен, что Татьяна не удержалась от комментария.

– Четыре черненьких чумазеньких чертенка… – негромко вымолвила она, честно пытаясь сдержать хотя бы улыбку. Граф де Нормонд непонимающе покосился на нее, а хранитель памяти, бросив на вновь прибывших в гостиную быстрый, совершенно невнимательный взгляд и вновь вернувшись к изучаемой им документации старинного вида, недовольно буркнул в ответ:

– Я помылся.

– Чертили черными чернилами чертеж! – с отчего-то ядовитым нажимом закончила девушка и, очаровательно улыбнувшись, все-таки обратила внимание на недоумевающего графа, – Это просто скороговорка. Но она могла бы быть подписью под этим натюрмортом, – и она указала широким жестом на явственно недовольных такой характеристикой «чертят».

– Ты что, в избушке вчера пыли надышалась, что у тебя чертенята с утра пораньше? – Роман, наконец, тоже соблаговоливший заметить прибывших в гостиную молодых людей, ехидно улыбнулся и тотчас же, стараясь прикрыть выбравшуюся наружу язвительность, натянул на лицо редкостную по своей чистоте невинность, – Между прочим, доброе утро, мадемуазель… месье… – взгляд юноши скользнул к брату и он склонил голову, изображая некоторое подобие поклона.

– Доброе, доброе, – жизнерадостно откликнулась Татьяна и, вновь очаровательно улыбнувшись, все-таки ответила на вполне провокационный вопрос интантера, – Нет, я просто водички попила из речушки… – взгляд ее упал на Винсента и девушка предпочла поправиться, – Которая ручеек.

Де ля Бош, совершенно довольный соблюдением так яростно защищаемых им вчера прав ручейков, одобрительно кивнул.

Роман же, между тем, в возмущении всплеснул руками.

– Из речушки! Не проверив крепость алкоголя и качество яда! Боже, какая безответственность! Или ты наивно надеялась, что я позволю придворному доктору, хирургу высшего класса, лечить тебя от похмелья?

Татьяна, не ожидавшая такого отпора, надеявшаяся сама обескуражить собеседника, озадаченно примолкла, подыскивая наиболее колкий ответ. Эрик, явно обрадованный ненадолго воцарившейся тишиной, не преминул ею воспользоваться.

– Значит, ты решил навязать Чарльзу титул придворного хирурга? А что, если он против?