Проклятый граф

– Возможно, что и нет, – хранитель памяти, внезапно опередивший молодого человека с ответом, а заодно и ошарашивший им всех присутствующих, неожиданно поднял стопку тех бумаг, что они с Романом изучали некоторое время назад и с легким хлопком опустил ее прямо на центр стола, – Представляю вашему вниманию средневековый эквивалент современного блокнота!

Внимание вновь прибывших мгновенно обратилось к упомянутому эквиваленту. Листы были аккуратно сшиты между собой, наводя на мысль об их упорядоченной последовательности. На первом из них, очевидно, заглавном, призванном изображать собою обложку, чьим-то до боли знакомым, четким и острым почерком было выведено «Voras». Нижняя часть этой страницы была украшена странным рисунком, напоминающим два треугольника, один устремленный вершиной вверх, другой вниз; не только соединенных, но и совмещенных между собой.

– Это уникурсальная гексаграмма, – голос объясняющего изображение хранителя памяти прозвучал странно хрипло, – Не знаю, зачем она здесь. Мне кажется, она была некогда символом защиты… чьей-то, но тут создается впечатление, будто автор сего рукописного труда полагал ее символом ворасов.

– Или одного вораса, – подала голос девушка, с интересом рассматривая рисунок, – Такое сложное название, а выглядит словно обычная шестиконечная звезда.

– Звезды тоже имеют значение, – напомнил о своем присутствии Роман и, вздохнув, решительно перевернул «средневековый эквивалент современного блокнота» обложкой вниз, демонстрируя заднюю часть его последнего листа, – Вообще, нас тут заинтересовало другое. Вот, – тонкий указательный палец юноши уверенно ткнул на единственную коротенькую фразу, расположенную ровно в центре страницы. Эрик с Татьяной, повинуясь этим указаниям, склонились над древней рукописью, внимательно читая эти слова.

– «Сон наяву»… – пробормотал граф, немного помолчав и, подняв взор, устремил его к младшему брату, затем переводя на Винсента, – Значит, он и в самом деле способен к гипнозу?

– Нет… – ответ, к вящему изумлению всех присутствующих, возможно, даже и кошки, хотя ее мнением никто не интересовался, прозвучал со стороны не хранителя памяти, но девушки. Татьяна медленно подняла голову, отрывая взгляд от строчки, которую изучала дольше, чем Эрик и, обведя им всех присутствующих, слегка покачала головой.

– Нет, это не гипноз. Это сон наяву, такое бывает, я знаю… Альберт делал это со мной.

В гостиной Нормонда повисло тяжелое, напряженное и настороженное молчание. Ни звука не разносилось по ней, ни шороха, ни вздоха. Все замерло, ожидая продолжения слов Татьяны, ожидая объяснения их, которое девушка, разумеется, не собиралась утаивать.

– Когда я была у него… – медленно начала она, – Там, в старом доме Рика… Он говорил, что я должна быть на его стороне, уговаривал меня изо всех сил и в конце концов заявил, что если я останусь при своем мнении, может случиться что-то страшное. И… – она сглотнула, – И показал. Я как будто в самом деле была там, среди развалин замка, я чувствовала холод снега, засыпающего их, я… – она примолкла, но чувствуя необходимость закончить, с усилием продолжила, – Я видела… вас мертвыми. Вас всех… А Ричард погиб у меня на глазах.

Молчание, ненадолго прерванное ее словами, стало еще более гнетущим. Вновь открывшиеся, хотя и бывшие некогда уже упомянуты, факты, вкупе дававшие дополнительное пояснение загадочной фразе из прошлого, поразили собравшихся и теперь, находясь под их гнетом, ни один из них не мог вымолвить ни слова.

– Мне помогла Тио, – Татьяна, видя, какое впечатление ее откровения произвели на обитателей Нормонда, поспешила немного исправить положение, возвращаясь от ужасов прошлого к подозрениям настоящего и слабо улыбаясь, – Она откуда-то взялась в том месте, единственное теплое и живое существо в этом царстве холода и смерти, подошла ко мне и… ударила лапой по щеке, – улыбка девушки стала смущенной, – Когти были выпущены, но боли я не ощутила, только дернулась. А когда пришла в себя, оказалась вновь в той же комнате, а на щеке у отца были царапины. Правда, они быстро прошли, но…

– Но сон наяву он тебе показал, – негромко продолжил Винсент и, в раздумье покусав губу, провел указательным пальцем по пресловутой строке, – И, видимо, Анхель тоже на это способен… – взгляд его при этих словах обратился к Роману. Тот, всем существом чувствуя вопрос, подразумеваемый хранителем памяти, мгновенно ощетинился.

– Мне-то откуда знать? Он со мной как-то не делился подробностями о своих умениях!

– Татьяна помнит это, – Эрик, склонив голову набок и становясь в этот миг невероятно похожим на Людовика, внимательно вгляделся в брата, – Может… ты тоже?

Юноша недовольно всплеснул руками и, всем видом демонстрируя страшную усталость, закатил глаза.