Простонародные рассказы, изданные в столице

Когда они открыли дверь и выглянули наружу, им показалось, что время подошло к пятой ночной страже[111]; ни одного прохожего не было видно. Спускаться с горы им оставалось еще более одного ли, как вдруг они увидели две выходящие из леса фигуры. Впереди шла матушка Чэнь, а за ней следовала старуха Ван.

— Учитель У, мы ждали тебя очень долго, — сказали они, приблизившись к учителю и господину Вану Седьмому. — Откуда это вы идете?

В ответ на эти слова учитель и господин Ван Седьмой воскликнули в один голос:

— Выходит, эти старухи тоже оборотни! Бежим быстрее отсюда!

И вот, мчась, словно сайги, скача, как олени, прыгая, как обезьяны, и летя, словно соколы, они спускались с горы. А за ними гнались старухи. Оба мужчины за ночь страшно переволновались, а к тому же у них не было ни крошки во рту, и они почувствовали сильный голод. В течение ночи они видели столько ужасов, что потеряли надежду встретиться хоть с одним живым человеком. В таком состоянии они вдруг увидели у подножия горы какой-то домишко с вывеской над дверью.

— Самое большее, что здесь можно достать, — это тростниковое вино, — сказал господин Ван Седьмой. — Давай купим немного вина, выпьем для подкрепления сил и, кстати, укроемся от этих старух.

Вбежав в лавку, они увидели виноторговца:

Обмотана его голова
Платком головным,
зеленым, словно желчь у быка;
Обернута поясница его
В пояс широкий,
багровый, словно печень свиньи.
Изношенные по колено штаны;
Соломенные на ногах его туфли.

— Какое у тебя есть вино, подогретое[112] или холодное? — спросил господин Ван Седьмой.

— Теплого еще нет, — сказал тот.

— Что ж, принеси нам пока по чашке холодного, — попросил учитель У.

Но парень не двинулся с места и не ответил ни слова.

— И этот ведет себя как-то странно; видно, он тоже оборотень! — воскликнул господин Ван Седьмой. — Идем-ка отсюда!

Не успел он еще договорить, как в лавке поднялся сильный ветер.

Пусть это никак не рычание тигра,
Хоть это, конечно, не стоны дракона, —
С рассветом едва ли сумеют
соцветья раскрыться на ивах плакучих;
Под мраком во множестве скрылись
и бесы речные, и горные духи.
Одним дуновеньем
у врат преисподней земля обнажилась;
И сразу взметнулась
у горного склона Фэнду[113] туча пыли.

Когда ветер стих, винная лавка и ее владелец бесследно исчезли, а учитель и Ван Седьмой оказались стоящими на могиле. От испуга у обоих душа ушла в пятки. Они бросились бежать к винокурне, что на Цзюлисун, там наняли лодку и сошли на берег у ворот Цяньтанмэнь. Господин Ван Седьмой пошел домой, а учитель У сначала отправился к старухе Ван, которая жила недалеко от ворот, но нашел дверь запертой. Он принялся расспрашивать соседей и узнал от них, что прошло уже пять с лишним месяцев, как старуха Ван умерла. От неожиданности и испуга у учителя глаза полезли на лоб и отнялся язык; он не знал, что ему делать. Наконец, от ворот Цяньтанмэнь он направился к нынешнему монастырю Цзинлингун и экзаменационному двору[114], прошел мост Мэйцзяцяо и оказался у пруда Байяньчи. Тут он спросил, где живет матушка Чэнь. Подойдя к дому, который ему указали, он увидел, что дверь заколочена крест-накрест бамбуковыми жердями. На дверях под фонарем было написано восемь слов:

Сердца людские — будто железо,
Законы казенные — словно печи.

На вопрос, где матушка Чэнь, ему ответили, что прошло уже больше года, как она умерла. Учитель У ушел от пруда Байяньчи и направился к мосту Чжоуцяо, но двери его собственного дома тоже оказались закрытыми.

— Куда пошли моя жена и служанка? — спросил он у соседей.

— Вчера ваша жена со служанкой Цзинь-эр вышла из дому следом за вами, — отвечали ему. — Она сказала нам, что идет к матушке Чэнь. Они до сих пор еще не вернулись.

Учитель в растерянности уставился на соседей и не мог произнести ни единого слова. Вдруг он увидел покрытого лишаями даоса[115], который приближался к нему.

— Я вижу, у вас тут творятся странности, — сказал даос, взглянув на учителя. — Давайте, я поскорей выгоню оборотней, чтобы избавить вас от грядущих бед.

Учитель тотчас же пригласил даоса войти, приготовил благовонные свечи и наговорную воду.

И вот этот даос принялся за свое колдовство, пробормотал несколько слов и выкрикнул: «Спеши!» Тут же явился перед ним дух-воитель: