Путь меча

Барон Кобберг был недавним и не слишком удачным приобретением культа. Через дворянина, благодаря его близкому родству с наместником, настоятель узнавал все важные изменения в правлении городом, еще до того, как их узнают местные чиновники. Благодаря своевременной информации, удалось значительно поправить дела храма и провернуть несколько прибыльных дел. Однако всю пользу от такого приверженца перебивал крайне склочный характер и недалекий ум барона, а также его спесь, граничащая с крайним идиотизмом. Попавшись на этой почве под руку какому-то умелому бойцу, он решил с помощью адептов храма поправить пошатнувшийся среди своих клевретов авторитет, натравив на него избранных. Хорошо еще настоятелю вовремя донесли, и резня не состоялась.

Не дожидаясь пока Кобберга закрепят на алтаре, настоятель затянул свой четко отработанный монолог. Стоны страха барона смешались с речитативом главного жреца культа, призывавшего себе на помощь Силы Бездны. Хотя он не кричал, его голос, словно обладая физическим телом, метался между стенами, вселяя благоговение в сердца адептов.

Надрывая связки, Сайрус снова и снова повторял слова призыва. На самом деле ритуал того совсем не требовал. Для принесения жертвы нужно было всего четыре вещи: алтарь, сама жертва, серп и тот, кто найдет в себе силы его применить, но зрители! Зрителям нужен был Ритуал.

Наконец настоятель словно почувствовал Предвкушение, струящееся к нему из камня, клинок ритуального оружия, откликнувшись, замерцал, роняя синие искры на каменный пол. Избранные рухнули на колени и прижали лица в праведном ужасе к мрамору пола. Серп кровожадно сверкнул в воздухе, вонзившись в тело несчастного барона, и от камня алтаря в стороны ударил сноп алых искр, заставив отшатнуться слишком близко подобравшихся адептов.

Содрогнувшись в экстазе от потекшей к нему через серп энергии жизни жертвы, настоятель прикрыл глаза, стараясь даже в малости не выдать своих эмоций. Это ощущение было ему хорошо знакомым, но каждый раз был словно первый. Острота чувств от ритуала не давала Сайрусу остановиться на достигнутом, привлекая всё новых и новых сторонников, убивая вновь и вновь. К счастью, лояльное отношение властей, обеспеченное благосостоянием культа, и тайность причастия позволяли безбоязненно заниматься своими делами. Даже нападение кочевников на город не пошатнуло убежденность настоятеля в уверенном будущем. К тому же всё уже давно было готово для неспешного бегства.

Прямо из храма через катакомбы вел подземный ход далеко за границу крепостной стены, все ценности были заблаговременно вынесены и спрятаны. Нашествие кочевников только подтолкнуло настоятеля скорее сменить место пребывания. Столица Фиарии, вот место где можно развернуться во всю мощь! Если, конечно, путь его жизни не пересечется с кровожадной людской волной, безудержно катящейся в сторону центра города, а следовательно, и храма. О, он много что мог теперь ощущать и видеть, обладая источником.

От камня к коленопреклонённым фигурам, находящимся в вычерченных точках концентрации, ударил поток сырой энергии, клочья сущности жертвы, наполняя последователей силой и разжигая в остатках очерствевших душ искру жизни.

Тело несчастного барона, тем временем перестав издавать истошные звуки, почернело и высохло, жизни в нём уже не осталось. Сотрясаясь от запертой в нем силы, настоятель воздел светящийся серп над головой.

– Ради чего вы живете?

Эхо испуганно заметалось, страшась нечеловеческих нот в его голосе. Из складок своих одеяний Избранные выхватили копии серпа настоятеля, сжав рукоять обеими руками перед собой клинком в пол.

– Ради служения Бездне! Во имя великого Ничто! Во имя начала всех начал! – Казалось, даже тишина прислушалась к исступленной страсти, вложенной в эти слова.

Раздавшиеся внезапно в мрачной атмосфере зала сочные хлопки ладоней разорвали таинство Ритуала, внося в сердца участников негодование от немыслимого кощунства. Глотки двадцати избранных одновременно издали злобное шипение, услышав которое любой бы понял, что с таким шумом приближается сама смерть.

Фигуру, вышедшую на свет из темноты, посторонние звуки волновали ровно столько же, сколько камень гор волнует легкий ветер. Невозмутимо дойдя до первой линии круга, замыкающего алтарь, фигура откинула капюшон. На первый взгляд, новым участником действа был человек лет тридцати с выразительным волевым лицом, черты которого выдавали некоторую примесь хасситской крови. Человека можно было бы назвать вполне обычным, если бы не горящие красным светом зрачки и самонадеянное появление в святилище, куда доступ непосвященным был только на алтарь в качестве жертвы.

– Занимательно, а люди, оказывается, не такие уж и бесполезные существа. Теперь отдай мне серп, иначе я сожру твою душу. – Кха-Белет требовательно протянул руку, не приближаясь, впрочем, к настоятелю.