Работа над ошибкой

«Дура. Я не похож на него ни капельки. Мой отец был хорошим человеком: честным, понятливым, ответственным, серьезным. А иногда и веселым. Он был хорошим. Это точно. Не то что Ян. Этот вообще без совести. Неужели он решил заявиться на концерт после всех своих «подвигов»? Еще разоделся. Зла не хватает. Я тоже хорош, раздухарился перед парикмахершей. Дурень несчастный. Страшно подумать, но я не могу вспомнить лицо своего отца. Какие-то ускользающие образы. Странно. После концерта надо будет заехать домой», – решил Эмиль.

– Я не смогу присутствовать на выступлении, – сообщил Ян.

Он закинул ногу на ногу и расставил руки в стороны, упершись ими в подушки дивана.

– Почему?

– У меня есть дела. Мы оставим тебя у входа, а после концерта заберем.

– Как скажешь.

В фойе концертного зала Эмиля встретила Алена. Она проводила брата в гримерную: это была просторная комната с ковровым покрытием на полу, обоями кофейного цвета и подсвеченными зеркалами вдоль стен. В центре гримерки стоял стол с закусками и напитками. В помещении присутствовало еще несколько артистов, ожидавших начала концерта. Все они были взрослыми и, судя по набору инструментов, принадлежали к числу академических музыкантов. Кто-то из них переодевался, кто-то перекусывал, кто-то разминался. Времянкин увидел свободное кресло в углу комнаты и направился к нему. Там он снял куртку и сел. Алена остановилась у накрытого стола, взяла чистую тарелку и нагрузила ее бутербродами. Затем подошла к Эмилю и вручила тарелку брату.

– Поешь, – сказала она и села рядом на невысокий пуф.

– Спасибо.

– Ты похудел. Нормально себя чувствуешь? А с носом что?

– Все нормально. Нос разбил в темноте, ударился об дверь.

– Кошмар! – Алена пригляделась к переносице брата и цокнула языком. – Сломал, похоже. Надо к врачу.

– Завтра схожу.

– Постригся.

– Да.

– Мне нравится.

– Хорошо.

– Эмиль, я была дома. Там какие-то надписи на стенах. На кухне и в коридоре.

– Да, прости. Я не успел стереть.

– Что это? Белиберда какая-то.

– Я все сотру, не бери в голову.

– Ты точно в порядке, братец?

– Точно. Не переживай.

– У нас уже на несколько недель вперед все расписано. Это определенные обязательства, ты же понимаешь?

– Конечно.

– Если тебе нужен отдых, ты скажи. Я что-нибудь придумаю.

– Не нужно, я в норме. У тебя, случайно, нет с собой фотографии родителей? – спросил Эмиль.

– Чего это вдруг?

– Захотелось посмотреть.

– Дома есть альбом: в комоде, в гостиной.

– Поищу. Как у Родиона дела?

– У парня новое развлечение – устроил на чердаке обсерваторию. Установил телескоп и пялится в темное небо, не отогнать. Измеряет что-то, замеряет, записывает.

– Хм… – Эмиль улыбнулся.

– Не знаю, будет ли толк… Или блажь очередная. Про хоккей даже не вспоминает. Попросил записать его в летний космический лагерь.

– Записала?

– Записала. – Алена вдруг понизила громкость голоса и пригнулась к Эмилю: – А этого… Филиппа… сына Люды, помнишь?

– Да.

– Она мне похвасталась… Приезжали тренеры из какого-то невероятного хоккейного клуба и предложили им контракт. Представляешь? Карьера у парня в кармане. Скажи, наглость? Ну, ему никак не десять лет. Хоть убей. Где справедливость?

– Боюсь, не того ты спрашиваешь. Твой брат не лучше, – возразил Времянкин.

Сестра задумалась, взяла с тарелки Эмиля бутерброд и откусила.

– Мне звонил жених Татьяны, – перевела тему Алена. – Спрашивал, не согласишься ли ты сыграть на их свадьбе. Хочет сделать сюрприз. Говорит, Таня, мол, будет в восторге, дескать, ей будет приятно. Что ему сказать?

– Я подумаю. Когда свадьба?

– Первого апреля.

– В день дурака?

– Я сказала, что это перед самым конкурсом, что тебе может быть не до того.

– Я сыграю.

– Уверен?

– Скажи жениху, что я согласен.

Концерт прошел как по маслу. Публика была довольна. Времянкин отыграл свое выступление и, не дожидаясь занавеса, покинул концертный зал. На улице в сотне метров от входа мальчика уже ждал автомобиль Яна. Эмиль поцеловал сестру на прощание и уехал с учителем.

По дороге он упрашивал наставника сделать небольшой крюк перед возвращением в замок и заехать к нему домой, чтобы прихватить кое-какие вещи. Ян определенно чувствовал себя неуютно, находясь в городе. И даже темень на улице и наглухо зашторенные окна салона автомобиля не добавляли ему спокойствия. И тем не менее он согласился.

Эмиль поднялся в квартиру и наспех собрал свой рюкзак, сложив туда вороний манок, пластинку, подаренную Ольгой, коммуникатор, учебники и прочие школьные принадлежности. Перед уходом мальчик вытащил из комода семейный фотоальбом, вынул оттуда первый попавшийся снимок родителей, убрал фотографию в карман и вышел из дома.

Автомобиль тронулся.

– Что у тебя в рюкзаке? – с недоверием поинтересовался Ян.

Времянкин вывалил содержимое на сиденье рядом с собой. Ян разворошил кучу рукояткой трости.

– Что это? Телефон?

– Да.

– Давай его сюда.

Эмиль протянул коммуникатор учителю. Ян убрал его во внутренний карман шубы.

– Побудет у меня пока что.

– А если я захочу позвонить?

– В замке телефон все равно не работает. Нужно будет позвонить, скажешь. Придумаем что-нибудь. А это что? – Ян указал на манок. – Пастуший рожок?