Рай и ад. Книга четвертая. Рассказы перенесших клиническую смерть

Я довольно долго дышала с закрытыми глазами, и словно куда-то провалилась. Изначально я помню, что спала. Я сплю, но потом в один миг я почувствовала в своей душе, что я куда-то спускаюсь. Это был не тоннель, а какая-то темная труба, которая притягивала мою душу, и я постоянно летела вниз. Я лечу и оглядываюсь по сторонам: что это за темное место, куда меня засасывает? Я не могла понять, что происходит.

И наконец, я с огромной скоростью упала. Смотрю вокруг, а там все что-то темное. Я встала, огляделась: вокруг было очень темно и был огонь. И я увидела кипящее озеро, в котором были головы людей. И в этом озере была темно-серого цвета вода. Я сильно удивилась.

Все люди в этом озере сильно кричали и звали на помощь Господа. И кричали, что Господь не слышит их воплей и как они Его зовут. И возле озера стояли бесы. Они мучили этих людей и топили их в этой серой кипящей воде.

Братья и сестры, это не то, что опасно, видеть все это… я думала, что я в истинной религии. Я стала задаваться вопросом, почему я попала в ад. Почему, ведь я же Богу служила?

Потом я повернулась в другую сторону, и увидела, как бесы вилами или чем-то таким толкают людей, их души куда-то. И эти души измучены уже, они настолько уставшие, а эти бесы все лезут, и лезут, и лезут к ним. Эти души очень там измученные. Вы просто не представляете, как там ужасно и как там жарко. Там очень жарко! У меня аж кожа на лице запузырилась, так там было жарко. Это я про себя ощутила.

А в другую сторону посмотрела, гляжу — а там души в огне. Вернее, в огненном озере. И они кричат, пищат, визжат. И там был такой отвратительный запах, это словами не передать!

Когда я повернулась в другую сторону, то получила удар в лицо. Смотрю, напротив меня стоит зверюга. Этот зверь был в виде коровы или быка и кабана. Даже не кабана, а в виде быка и коровы. Он, бывает, до сих пор стоит у меня в глазах.

И он мне говорит: «ну что, прибыла, моя дорогуша?!» А я ему говорю: «какая еще твоя дорогуша? Я не дорогуша!» Он отвечает: «дорогуша! Ты же мне служила». Я говорю: «да не служила я тебе!» «А что ты делала? Ты Господа предала!» Я говорю: «Никого я не предавала». «Ты Христа предала!»

И он стал мне напоминать, что я делала в земной жизни. Что я на собрания ходила, что на конгрессы приезжала, как я детей туда возила. Как они против всего говорили, а я их слушала. И я потом вспомнила: «ах да, я это делала».

И тогда он мне говорит: «ну что, пошли, будем решать, какое тебе наказание!» И я как только услышала, что наказание, говорю: «я не никуда не пойду, не трогайте меня! Я с Господом была постоянно!» «Кто был с Господом? Ты была с Господом? Нет, ты не была с Господом, ты была все время со мной!» Я говорю: «почему это я была с тобой? Я не была с тобой!» «Была со мной!»

И я стала плакать, умолять, говорить, чтобы от меня отстали, я никуда не пойду, мне не надо никакого наказания. Я плачу, упала на колени и стала молиться, говоря: «Господи, Иисусе Христе, помоги мне, пожалуйста! Я в аду, я не хочу тут быть! Помоги, пожалуйста! Я признаю, что отвергла Тебя, что я не верила, что Тебя распяли на Кресте!.. Да я всегда верила, что Тебя распяли на Кресте! Что Ты умер за мои грехи! Прости меня, пожалуйста, только не оставляй меня здесь!» (плачет).

Я сложила при молитве руки, мне очень было страшно оставаться в том месте. И то ли рука туда спустилась, то ли Ангел меня в вышину поднял. И я так — фух, и мгновенно оказалась в операционном блоке в этом. Я висела в углу. Вижу — это операционная. Оглядываюсь, думаю, что это происходит? Что не так, почему я вишу в углу?

Я спускаюсь и вижу свое тело на операционном столе. Тело не в виде женщины, а в виде девочки. И у нее беременный животик. Ой, а что это она тут делает? Посмотрела на ее лицо, а я была в шапочке, мои волосы были закрыты ею. И такая была… арочка или как она называется, ограждающая, чтобы не было видно.

Я видела у себя большую трубку, которая стояла внутри меня. И вот эта часть, другая, она была у меня во рту, светилась. Она не то, чтобы светилась, я ее просто видела, как рентген.

Дальше я подошла к столу и думаю: «что это они тут делают?» Смотрю, — а у меня в животе стоят штыки какие-то железные, сама я накрыта какой-то операционной тканью. И видно все: этот вот надрез, «Кесарево Сечение», эти штыки стоят железные. И врач хочет достать моего ребеночка, а у него это не получается.

Этот врач кричит матом: «как она у них там наблюдалась?! Почему матка вся в спайках?! Почему оно приклеено?! Я не могу ребенка достать!» И матом кричит. Он очень потный был, пот катил с него как вода. И он не знал, что делать. Другие врачи суетятся, бегают все.

И вдруг, мне стало все это неинтересным. Я увидела двери в операционную, они были открыты. Я вышла через эти двери. Скажу одно, братья и сестры, — никто тебя не видит. Душой очень хорошо, легко, не тревожно, а очень легко. Легко-легко!