Рай под колпаком

Я не стал вдаваться в подробности и говорить, от кого получил информацию, а вкратце изложил судьбу «новообращенных» через десять поколений. Валентин Сергеевич слушал молча, кивал, прихлебывал пиво. Когда я закончил, он долго вертел в руках бокал, внимательно рассматривал его, стараясь собраться с мыслями.

— Надо будет раков под пиво наловить… — неожиданно заявил он. — Знаю я здесь места под обрывом…

— Вы щуку обещали повялить, — заметил я.

— Ах да, совсем забыл… Надо промыть рыбу и повесить на солнце… — Он решительно поставил бокал на столик и пристально посмотрел мне в глаза. — Говорите, через десять поколений человечество деградирует чуть ли не до приматов. Так?

— Так.

— Десять поколений «новообращенных самаритян» — это около восьми тысяч лет… Так?

— Нет, не так.

— Почему?

— Потому что воспроизводство любого вида происходит не в конце жизни особи, а в конце первой четверти средней продолжительности жизни.

Валентин Сергеевич заломил бровь.

— Гм… Вы правы. Хорошо, делим срок на четыре. Получается две тысячи лет. То есть через две тысячи лет человечество деградирует до стада бессмысленных существ. Теперь верно?

— Возможно, — не очень уверенно согласился я. — Тогда продолжим дальше. Генетика как наука существует около пятидесяти лет. С этим-то вы согласны?

— Да.

— Наши технологии, знания, уровень интеллекта в подметки не годятся «новообращенным самаритянам», тем не менее за пятьдесят лет генетика из чисто умозрительной науки превратилась в прикладную, и мы уже можем искусственно рекомбинировать генетический материал и вносить поправки в наследственность. Если мы со своим скудным умишком достигли этого за пятьдесят лет, то, как вы думаете, смогут ли «новообращенные» с их интеллектом разгадать тайну деградации биологического вида Homo sapiens за две тысячи лет?

Я отрицательно покачал головой.

— Во-первых, вы це учитываете, что деградация человека и, соответственно, его интеллекта будет происходить с каждым поколением, а не внезапным скачком через две тысячи лет. Во-вторых, ни вы, ни я не знаем, в каком возрасте «новообращенные» будут заводить детей. Судя по тому, что внедрение эго в нервную систему происходит после достижения устойчиво сформированной психики, которое наступает позже половой зрелости человека, детей они могут иметь уже в двадцать лет. Исходя из этого, срок жизни нового человечества сокращается до двухсот лет. Но даже если вы правы, то разве вы можете дать гарантию, что за две тысячи лет секрет деградации будет разгадан? Валентин Сергеевич развел руками.

— Конечно, нет. Я не господь бог. Но вы забываете о главном — если новое человечество будет жить две тысячи или даже двести лет, то старому осталось существовать максимум двадцать пять.

Меня снова охватило раздражение.

— А откуда вы взяли, что старому человечеству осталось жить двадцать пять лет? — процедил я. — Что оно неизбежно покончит с собой в ядерной катастрофе? Кто вам об этом сказал? «Новообращенные самаритяне»? Когда я узнало неизбежной деградации, я перестал им верить! Ни на грош!

В этот раз Валентин Сергеевич задумался надолго. Взял бокал с пивом, повертел в руках, отхлебнул… И вдруг неудержимо расхохотался, да так, что поперхнулся, и пиво брызгами полетело изо рта.

— Слушайте, ерунду мы с вами обсуждаем. Проблема не стоит выеденного яйца. Есть очень простой способ избежать деградации. Мы с вами знаем, что внедрение эго в человека происходит несколько позже достижения половой зрелости. Так вот, пусть эти половозрелые особи вначале обзаводятся детьми, и только затем в них внедряются эго. Как вам это нравится?

Я застыл с открытым ртом. Решение проблемы лежало на поверхности и оказалось простым до гениальности. Мне сразу почему-то вспомнился загс и секс малолеток в соседней комнате. Их потомки не будут деградировать…

— Так что, Артем, не забивайте пустяками голову и не тужите понапрасну — все прекрасно под небом голубым! — весело закончил Валентин Сергеевич, вставая с кресла. Он широко зевнул, потянулся. — Пойду-ка я спать… Славно поработал и славно отдохну!

Он прихватил банку пива и направился к коридору.

— Если понадоблюсь, — бросил он на ходу, — я буду спать в угловой комнате. В кабинете накурено…

Уже в коридоре пропел опереточным голоском:..Лучше выпить — пару пива!..