Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб

Лекарь давненько так не волновался. Примерно пару часов… Выдохнув и успокоившись, он посмотрел на спину учителя и улыбнулся. И как этот человек может быть настолько добрым и внимательным, проживая в ледяных скалах и годами ни с кем не общаясь?

Минхэ даже хотел остаться в трактире, однако ему, как высокопоставленному сурии, выделили место на балконе второго этажа. Там они и устроились, вдали от других, за маленьким круглым столом.

Нуска заказал себе пинту эля, а учитель – вина. Из закусок Минхэ выбрал исключительно овощи, чем немало удивил трактирщика. Лекарь же не стал настаивать на мясных блюдах – и потом успеет насладиться их вкусом.

Сначала лекарь много болтал о завтрашнем экзамене, а затем поделился своими сомнениями: он был уверен, что старейшины будут предвзяты к нему.

И только тогда Нуска заметил, что щеки учителя раскраснелись. Минхэ стукнул чашей по столу, расплескав часть спиртного, и сказал:

– Если они несправедливо тебя оценят, я лично выйду на дуэль с любым из старейшин! Даже не сомневайся, Нуска!

Лекарь так и прыснул со смеху. Кажется, учитель был из тех, кто быстро напивается. А потому Нуска решил поскорее достичь нужной кондиции, влив в себя уже четвертую кружку эля.

– Хотите устроить переворот? Не боитесь, что вас осудят? – со смехом поинтересовался лекарь.

– Почему я должен кого-то бояться? Они, если хотят, пусть и боятся. А я буду стоять на своем, – ворчливо ответил он. – Мой Нуска заслужил приличный ранг и теплое местечко в столичном городе.

Нуска и сам покраснел, а затем засмеялся. Он и вовсе позабыл о событиях прошедшего дня. Какая разница, о чем судачат другие, когда на твоей стороне этот хаванец, который одним ударом может втоптать их в грязь?

Они немного не рассчитали свои силы, а потому Нуске пришлось практически тащить учителя обратно в гостевой дом, хотя его собственные ноги заплетались. Их шатало из стороны в сторону, но лекарь только смеялся, а учитель то улыбался, то начинал ворчать.

– Нуска, я заставлю тебя ежедневно нарезать круги вокруг северного пика. Разве сурии может так шататься, таща на плечах одного единственного человека?

– Учитель Минхэ, но ведь я больше не вернусь в горы, – вдруг тихо отозвался Нуска.

– А. Верно… – согласился Минхэ и вдруг замолчал. И на протяжении всего оставшегося пути не произнес ни слова.

Когда они ввалились в свою комнату, учитель тут же снял с себя парадные одежды. Лекарь никогда не наблюдал за переодеванием учителя, но сейчас решил бросить на него один короткий взгляд.

Все тело мужчины усеивали шрамы. Не маленькие звезды рубцов, как у Хайи, а глубокие темные полосы и даже следы от когда-то давно впившихся в его плоть клыков. Нуска даже содрогнулся, представив, какую боль перенес этот хаванец в прошлом.

Быстро сняв свои верхние одежды, лекарь помог учителю переодеться. Только вот Минхэ не спешил ложиться спать. Распустив волосы, он спрятал лицо под струящимися гладкими прядями и сидел, опустив голову.

Нуска и сам выпил порядочно, а потому не знал, как сейчас подойти к учителю. Так что он присел рядом, изредка поглядывая на Минхэ.

– Нуска, как ты думаешь, есть ли для меня место во внешнем мире?

Лекарь вдруг растерялся. Учитель впервые просил у него совета, да и голос его звучал на редкость неуверенно.

– Я и сам часто думаю о том, смогу ли найти место, которое буду считать домом. Так что не думаю, что у бездомного стоит спрашивать, как приобрести хижину, – посмеялся тихо Нуска и покачал головой. – Но, если вы верите в меня, то должны поверить и в себя. Все-таки почти всему, что я умею, меня научили вы.

Минхэ кивнул и тихо вздохнул. По какой-то причине он выглядел раздавленным и уставшим. Нуска никогда не видел его в таком состоянии, а потому пенял на влияние алкоголя.

– Я думаю, вам стоит лечь спать. Уже завтра…

– Нуска! Ты хочешь жить в столице? Там так хорошо?

Лекарь сглотнул. Почему-то он и сам сейчас мучился от странного щемящего чувства в груди. Примерно это он ощущал, покидая Эрьяру. А теперь, когда он расставался с учителем, эта боль настигла его вновь.

– Я много раз думал о том, чтобы остаться с вами в горах. Если быть честным… – Нуска поднял взгляд к потолку, а затем соприкоснулся с учителем плечами. – Минхэ, вы стали для меня почти отцом. Я никогда не знал такого чувства, но, видимо, другие люди испытывают именно это по отношению к своим родителям.

Минхэ так долго молчал, что Нуска заволновался, не сказал ли он лишнего. Но затем учитель вдруг повернулся к нему и тихо проговорил:

– Понимаю. Если бы у меня был сын, то я бы хотел, чтобы он был похож на тебя.

Нуска вновь ощутил боль вперемешку с теплотой в груди. Подвыпив, он больше не мог держать себя в руках. А потому в который раз обнял учителя и заплакал. Едва слышно, чтобы никто, кроме его и Минхэ, об этом не узнал.