Рассказы. Часть 1

— Возможно, радиация повредила настройку цепей. В любом случае, даже если мы затормозим и попытаемся вернуться домой на малой скорости, корабль будет облучен и люди получат смертельную дозу.

Межзвездный водород — примерно, один атом на кубический сантиметр — чистейший вакуум для людей, живущих на дне воздушного океана, дышащих смесью смога и испарений. Но для космического народа водород — горючее, активное вещество, путь к звездам… Надо лишь, чтобы не подводила защита от сплошного ливня гамма-лучей.

— Мы с трудом достигли скорости в одну четвертую «с», — возразил капитан. — А беспилотные рейсы без труда показывали девяносто девять процентов.

— Нужно учитывать теперешнюю массу корабля, — ответил инженер. — Можно проверить и передать управление автоматам.

— Вы же знаете, у нас нет таких автоматов.

— Тогда надо вернуться. Следующая экспедиция…

— Я не верю, что она состоится. Конечно, домой мы сообщим. Но после этого, я думаю, начнем что-нибудь предпринимать. Вы говорите, четыре недели до смерти от лучевой болезни? Вопрос ведь не в том, как сообщить об этом на Землю, вопрос в том, как сказать остальным?

Потом, оставшись наедине с изображениями Андромеды, Мэри и Теда, капитан подумал: я теряю больше, чем оставшиеся годы жизни, которые я не прожил. Я теряю годы, которые мы могли бы прожить вместе, не расставаясь.

Что я могу сказать вам? Что я шел к цели, потерпел неудачу и в том виноват? В этот час лгать не хочется, особенно вам.

Прав ли я?

Да.

Нет.

О, Господи, что ответить мне. Луна поднимается над облаком копоти. Недавно комиссар Уэниг сказал мне, что мы будем удерживать последнюю лунную базу, пока не иссякнут ресурсы, или же не удастся отыскать замену тем видам топлива на тяжелых молекулах, которые пока применяются. Но разве не премьер Объединенной Африки заявил, во всеуслышание, что подобные производства должны быть запрещены, что они недопустимо расточительны, и любая нация, к ним прибегающая, должна считаться врагом всего человечества?

На улице трещат автоматы. Женский крик…

Мать уехала отсюда — это все, что я смог сделать для нее в память об Отце.

Если я потрачу десять лет, чтобы сделаться пищевиком или врачом, то, скорее всего, вымотаюсь настолько, что у меня просто не останется сил думать о Луне. Если через те же десять лет я стану чиновником, то научусь брать взятки и, наверное, буду нарушать закон при первой же возможности растратить казенные деньги…

…особенно для защиты кого-нибудь. Уже появились миссионеры новой и странной религии. И Президент Европы заявил, что в случае необходимости его правительство предаст их анафеме даже с помощью ядерного оружия.

А корабль плывет меж звезд, команда его — скелеты мертвецов. И сотни миллионов лет спустя он достигнет Границы — и найдет пристанище в Чертогах Мэрфи.

И пыль, образованная космическими лучами, начнет шевелиться, вновь обращаясь в кости. От изъеденного радиацией корпуса корабля отделятся молекулы и обернутся плотью. И оживут капитан и его люди. Они осознают себя и посмотрят на мириады солнц, к которым стремились и которые плывут теперь над их головами.

— Вот мы и дома, — скажет капитан.

Гордый за себя и своих людей, он смело шагнет вперед, в зал с пятьюстами сорока дверьми. Кометы промерцают позади него, звезда взорвется с ужасающим великолепием, планеты начнут вращаться, и новая жизнь оповестит о себе криком, в муках появляясь на свет.

Кровля дворца горой взметнется вверх, стремясь во тьму и к облакам света. Концы стропил вытянутся и обратятся в головы дракона. А в дверь, через которую капитан командовал своим экипажем, пройдут шеренгой восемьсот человек.

И когда капитан узнает стоящего во тьме, он низко поклонится…

Тот возьмет его за руку:

— Нас ждут, — скажет он.

Сердце капитана подпрыгнет:

— И Мери?

— Да, конечно. Все.

Я. Ты. И ты. И ты, будущий, если появишься. В конце концов, Закон Мэрфи касается нас всех. Наша судьба от нас не убежит. Мы можем лишь надеяться, что то, что может случиться — случилось. Так уж было установлено для нашей расы. Стоит ли лгать перед лицом звезд — что мы можем или мечтать, или действовать. И наша цель — сделаться лучше, добрее, свободнее. Если же это не удастся, ничто другое не будет иметь значения.

И когда я попаду в такое место — а я рад, что оно вымышлено, — я постараюсь не забыть то, что мы держали в руках, видели, знали, любили…

Ад Мэрфи.[1]

Последнее чудовище

Выражение «бремя белого человека» всегда несло в себе социальный заряд. Но когда имеешь дело с повзрослевшим, пусть даже и не помудревшим человечеством, покорившим звезды, возникает новое понятие: «бремя землянина». Оно тоже несет в себе заряд особого рода, и в неизмеримо большем масштабе. Колонизация и эксплуатация могут практически полностью выйти из-под контроля, и тогда их результаты замечательными не назовешь.