Рассказы о Данилке

- Сомлел парень, не оттаял еще, - сказал кто-то.

Данилка не узнал голоса.

КОЛОДЕЦ

По вечерам хорошо гонять на коньках по улице. Дорога свободна - ни лошадей, ни машин.

В тот вечер докатались допоздна. Уже вся орава деревенских мальчишек разбежалась по домам, а Данилка с Андрейкой все еще носились по укатанной, поблескивающей в лунном свете дороге. Когда собрались домой, Андрейка предложил:

- Давай наперегонки.

- Давай, - охотно согласился Данилка, потому как знал, что не Андрейке тягаться с ним.

У Данилки коньки магазинные - недавно отец привез из города, настоящие "снегурки" с загнутыми носами, на зависть всем деревенским мальчишкам, а у Андрейки - самодельные, деревяшки, выструганные из полена и понизу железкой обиты. Вместе их ладили. А теперь Андрейка собирается тягаться в скорости.

Мальчишки рванули с места, через три-четыре маха Данилка обогнал своего дружка.

- Не считова, - сказал тот, шмыгая носом. - У меня нога подвернулась.

Данилка знал, что Андрейка врет безбожно, но сделал вид, что поверил, и предложил великодушно:

- Давай сначала.

Они снова рванулись вперед, и опять Данилка в два счета обставил Андрейку.

- И теперь не считова?

- Не считова, - буркнул Андрейка. - У тебя - купленные, а мои - нет. Ты мне дай первому побежать, а потом ты, когда я отбегу.

Не очень-то хотелось соревноваться на таких условиях, но Данилка понимал, что Андрейка прав, и дал ему отбежать несколько метров, а потом припустил вслед и опять обогнал.

- Если бы у меня были магазинные, нипочем бы не догнал, - заявил Андрейка.

- Давай еще раз, - предложил Данилка. - Еще дальше отбегай.

Они упарились, пока гонялись наперегонки.

- Пить хочу, - сказал Андрейка и покатил в глухой переулок, в котором был колодец.

Пить хотелось и Данилке, притом он чувствовал, что давно истекло время его возвращения домой, и поэтому еще больше оттягивал час, когда должен был предстать перед матерью. Он надеялся, что к тому времени вернется отец из райисполкома и, глядишь, расплата пройдет мимо.

Переулок выходил в поле, мутно синеющее снегами. В окнах уже не светились огни - сельский люд полег спать, - и ребята шли сугробами мимо темных домов и плетней, занесенных по самый верх. Когда пришли в конец переулка, где был колодец, им стало немножко не по себе от мглы притаившегося пустынного поля, от таинственного посвиста вольного ветра, от близости огромного и невидимого в темноте простора. В черном, редко утыканном звездами небе низко висела отяжелевшая луна.

Андрейка подошел к колодцу первым. Колодезный сруб обледенел, бадья была опущена. Ребята стали крутить ручку ворота и легко вытащили деревянную обмерзшую бадью, но она оказалась без воды. Снизу, из черной глубины, донесло стон. Данилка почувствовал, как в животе у него стало прохладно и пусто. Андрейка мыкнул телком и громко лязгнул зубами.

От колодца они мчались со скоростью паровоза, не чуя под собою ног. Из-под самодельных Андрейкиных коньков летели синие искры, и Данилка никак не мог его догнать на своих магазинных "снегурках". Опомнились дружки на главной улице, возле сельпо.

- А-а?! - спросил Данилка.

Андрейка дико посмотрел на него и, заикаясь, выдохнул:

- Оборотень!

Данилка засомневался, памятуя отцовы слова, что нету на свете никаких оборотней, никакой нечистой силы, кроме кулаков и буржуев.

- Послышалось, - сказал он. - Какой оборотень?

- Может, поблазнилось, - нерешительно согласился Андрейка.

- Ну да, почудилось. Ветер это гудел, - стоял на своем Данилка. Пойдем напьемся.

- Ты чо, ты чо! - Андрейка замахал руками.

Но Данилку уже распирало от собственной решимости, ему очень хотелось показаться дружку храбрым. Возле сельпо, на крыльце которого сидел ночной сторож дед Кузьма, Данилке и впрямь было не страшно. Правда, теперь ему совсем расхотелось пить, и втайне он желал, чтобы Андрейка не согласился возвращаться к колодцу, но все же продолжал настаивать на своем, потому что слово не воробей, вылетит - не поймаешь. Андрейка, к разочарованию Данилки, оказался мягкотелым, не оправдал надежд и согласился идти, правда выторговав себе место позади Данилки.

Они подошли к колодцу, замирая и вздрагивая от собственных шагов.

Прислушались.

Тихо. Только ветер пошумливает в степи. У Данилки отлегло от сердца, он с усмешкой сказал:

- Ну вот, видал! Никого нету.

- Ага, - согласился Андрейка не очень уверенно, с опаской поглядывая по сторонам.

- Хочешь, я в колодец крикну? - Данилка совсем распалился от собственной храбрости.

- Не-е, не надо, - протянул Андрейка. - Пойдем отсюда.

Но Данилка нагнулся над черным зевом колодезного сруба и крикнул в нутро с вызовом и бравадой:

- Эй, кто там?

Колодец загудел. И вдруг - о, ужас! - снизу, из-под земли, донесло задыхающийся шепот:

- Помогите, ребята...

У Данилки подкосились ноги. Он перевел взгляд на друга и в синем призрачном свете луны увидел мертвенно-белое лицо Андрейки, черный открытый рот и вылезающие на лоб глаза.

- Ребята, это я, Евдокия Андреевна! - снова донеслось из колодца.

У Данилки под шапкой встали дыбом волосы, а Андрейка с диким воплем бросился прочь. Припустил за ним и Данилка.