Рассказы о Розе. Side A

После экскурсии по Собору – «нравится? нравится?» – «да, с ума сойти, ты видел там надпись на латыни «я любил Тебя больше звезд – и с тем умираю, ибо не встретил Тебя на этом свете, вдруг Ты в иных мирах» – ничего себе, вера в иные миры – можно я сфотографирую? а это – «Любовь наша – всего лишь тень на стене с ликом Господа» – это же цитата из HIM… сколько здесь историй…» – с выходом на крышу – «только осторожно, в Соборе полно народу, а это наш секрет» – они пошли к отцу Декампу – кафе Тернеров по воскресеньям было закрыто, отец Амеди остался в Соборе за старшего; Клавелл наготовил быстро горячих бутербродов и вафель, завис над розой в немом восторге, потом потащил Тео в свою комнату, показывать бонсаи – Дэмьен там еще ни разу не был и бонсаев не видел; потом Маттиас убежал по своим загадочным делам; а потом Тео и Дэмьен гуляли по Асвилю, скупали все понравившиеся открытки – «эй, оставь немного, что я буду тебе посылать», пили кофе из уличных ларьков – с корицей, шоколадом, потом поехали на конюшню отца Декампа – он позвонил и нашел их на одной из площадей, забрал в «лэнд-круизер» – «Клавелл решил устроить пикник на открытом воздухе в конюшне, пока хорошая погода»; конюшня мало походила на конюшню – деревянный дом, сено на полу, на стенах – дорогая упряжь и цитаты из Франсуа Вийона в позолоченных рамах вместо картин очень красивым шрифтом: «Из рая я уйду, в аду побуду. Отчаянье мне веру придает. Я всеми принят, изгнан отовсюду» – моя любимая, сказал отец Декамп, мой отец обожает Вийона, это он заказал все эти работы, это наша с ним конюшня, на двоих; всё зеленое, красное, бархатное, банкетки, стеклянная душевая, фонтанчики для питья, мешок яблок в углу – осенних, ярких, крепких, желтых, красных – Дэмьен сразу вытащил и стал есть одно – «это же не только лошадям, людям тоже можно?»; конюхом была красивая темноволосая девушка, она вывела отцу Декампу тонкую нервную темно-гнедую лошадь – её звали Пола Негри – и еще была гнедая, светлая, рыжая, Ава Гарднер; отец Декамп дома переоделся – в толстый темно-зеленый, почти черный свитер с вельветовыми коричневыми заплатками на локтях, облегающие черные вельветовые штаны, высокие сапоги; «Тео, Дэмьен, кто со мной – Ава очень спокойная лошадь; там есть одежда – чистая, про запас – всякие свитера, пиджаки, брюки… Лина, оседлай» – Тео в легкую залез, в чем был, на Аву, сделал круг, вернулся, слез, Дэмьен закатил глаза и тоже залез на лошадь; Ава стояла и ждала, что этот мальчик сделает – Дэмьен ей дал кусок своего яблока, и они стояли посреди манежа и ели яблоки, и их обоих это устраивало; потом Лина сжалилась над Дэмьеном, взяла Аву под уздцы и вывела наружу – возле конюшни было большое утоптанное поле, площадка с барьерами, открытый манеж, огороженный невысоким плетеным забором, а дальше – огромный парк, с озерами; «хотите в парк или по манежу походите?» – Дэмьен решил, что парк – это слишком – и она завела их в манеж – и они ходили с Авой по кругу, смотрели на деревья, разговаривали с Тео – тот свесился через забор, и тоже ел яблоко, и давал откусить Аве, когда она проходила мимо него – дисциплинированная, не остановилась – яблоко или ничего; и тут из парка вернулся, весь в мыле, отец Декамп: «Вы что там делаете? Ходите просто? Давай, Дэмьен, хотя бы рысцой» – Ава услышала стук копыт Полы и вскинулась, и Дэмьен, не ожидавший подвоха, упал.

Ему казалось, что из него вылетел скелет.

– О, Боже, Дэмьен, – отец Декамп перемахнул через забор на Поле Негри и спрыгнул, и смотрел на него. – Сколько видишь пальцев?

– Ричи тебя убьет. Он всем запрещал бить Дэмьена в спарринге, чтобы мозги не повредить ему ненароком, – наклонился Тео, загородив солнце.

Дэмьен же ничего не слышал – он трогал языком зубы – целы; всё вокруг кружилось, он будто бы погружался в какую-то набитую колокольчиками перину, всё глубже и глубже, а потом его окатило водой – и он сел со стоном – Лина держала в руках бутылку с водой.

– Я… я в порядке… просто упал…