Рассказы судмедэксперта

Тогда ведь молились на антибиотики. Считали, что эра инфекционных болезней позади. И вот одного известного академика, кого до сих пор считают иконой во многих медицинских ВУЗах страны, посетила такая «гениальная» идея. А чего это у нас столько ангин да хронических тонзиллитов? Не порядок — от них же тяжелейшие осложнения на почки и сердце! Пороки клапанов на всю жизнь! Ликвидировать такое безобразие. Так вот каждому участковому педиатру под роспись был спущен Минздравовский приказ о профилактике стрептококковых инфекций у детей первого года жизни. При любом чихе-кашле предполагалось проводить комбинированный курс лечения антибиотиками. Прямо тут же колоть смесь стрептомицина с пенициллином.

Приказ выполняли, хотя уже тогда грамотные врачи втайне считали его глупостью несусветной. Во-первых, если носить ребёночка на такие уколы два раза в день, то на микробов они совсем не действуют. Наоборот даже, микробы в результате такой «профилактики» приобретали устойчивость к этим антибиотикам, так как лекарство успевало полностью вывестись из организма между инъекциями. Слабый микроб дох, оставшийся сильный размножался — всё по Дарвину. Частота стрептококковых осложнений только возросла. А во-вторых при такой схеме у стрептомицина проявлялась страшная оттотоксичность — то есть он убивал слуховой нерв. Если ребёночек маленький, то маминых ласковых слов ему больше не услышать, а значит и не заговорить. Так что всесоюзное снабжение каким-то сафоленом-21, от которого группа людей подурила полдня, по масштабу последствий просто мелочи.

СОЛИДОЛ МАРШАЛА ЖУКОВА

Нет, не смеха ради я упомянул легендарного маршала! О том, каким он был полководцем, пусть военные историки пишут. Тут уж извиняюсь — не тому учился. А вот каким он был министром обороны в мирное время с военно-медицинской позиции можно судить по тем учениям, что при нём проводились. Ни до, ни после него, никто и близко не приближал их столь «удачно» к боевым условиям. Да ни какой-нибудь там гипотетически локальной, а настоящей мировой войны!

Но вот Жукова «ушли», а с ним ушло на гражданку и добрых две третьих офицерского корпуса. Весёленькие были деньки — эпоха легендарного хрущёвского сокращения армии. С документацией тогда творилась неразбериха. Особенно тяжело было снабженцам. У этих и так бюрократии и связанной с ней документации порядком, а тут такое началось! Снятие остатков, зачисление на баланс в другие части, расформирование части с соответствующей передачей матимущества, укрупнение соединений, смена штатного расписания… Чёрт ногу сломит! И ведь ещё надо суетиться, чтоб самому не вылететь — при социализме армия была местом хлебным… Но улеглось, устоялось, а после радикального омоложения и обновления кадрового состава, новоиспечённые начальники стратегических складов и дивизионные зампотылы получали в распоряжение порой невиданную солянку подотчётных материальных средств. В этой кутерьме всё путалось. На артскладах оказывались запчасти, на складах с техникой — ГСМ,[44] на продуктовых — медицина, на медскладах — мясные консервы. А всё из-за стихийного бедствия — аврального реформирования вооруженных сил.

После такого ненастья надо наводить порядок. Вот и погнали солдат из обычной мотострелковой части, каких в Читинском гарнизоне стояло порядочно, на Сто сорок седьмой Объект — стратегический склад ГСМ, подчинённый непосредственно Штабу Забайкальского военного округа. Поставленная задача была проста — рассортировать бочки со смазкой. Легко сказать рассортировать, когда этих бочек там тысячи, поставлены они как попало, добрая половина вообще ещё не сгружена с вагонов, а вагонами забиты все складские железнодорожные пути. Нигрол, автол и солидол часто стоят в одной пирамиде в абсолютно одинаковых чёрных металлических двухсотлитровых «барабанах». Какие-то бочки уже потекли, их скользкая поверхность так и лоснится от масла. Какие-то наоборот, несмотря на десятилетия складской «спячки», сохранили полную герметичность. Впрочем такое тоже не совсем помогало — на такой бочке краска облезла, сама она ржавая и грязная. Что в одном, что во втором случае маркировку не прочитать. Приходилось открывать маленькую крышку и заглядывать в каждую, что же там? Если не видно — то можно и по запаху различить. А потом затыкать пробку, гуртом сгружать её, склизлую, с вагона и катить, куда прапорщик укажет. Там уже каждую бочку подписывали заново.