Ребрендинг юродивой

— Глупая ты девка, Настька. Я ж старая, полоумная старуха! Какая там любовь? Мне важно иметь регулярный стул, а то как запор случится, так хоть ведро слабительного выпей, не прошибает! — Светлана Федоровна даже оглянулась и попыталась посмотреть на нижнюю часть своей спины, наверное, для усиления эффекта от всего сказанного…

Настя давно привыкла к смачным выражениям бабушки и перестала удивляться.

Светлана Федоровна явно получала удовольствие от полной собственной раскрепощенности. Она хитро выглядывала на Настю из-под толстых стекол очков и наслаждалась произведенным впечатлением.

Да… Правду говорят о том, что старый и малый очень мало друг от друга отличаются… Только малыши милы в своих шалостях, и даже неопрятность их не вызывает брезгливости, а вот пожилые люди, впавшие в детство, вызывают совершенно другие эмоции. Поменять памперс годовалому ребенку или девяностолетнему старику… Разница огромная…

— Мучаюсь сильно, — продолжала бабушка. — Да, еще хорошо было бы, если бы давление не скакало сильно… А ты говоришь — любовь!.. — Светлана Федоровна тяжело вздохнула. — А инженер… Давно это было, Насть… Так, вспоминаю, конечно… И знаешь, что интересно… Встречались мы с ним пару месяцев, а кажется, что целую жизнь. Все помню. Каждую его рубашечку, каждый наш день, каждую мелочь… А остальное все, что было в моей грешной жизни… Смешалось в кучу и перепуталось, перемешалось… Что за чем было? Не помню… И вспоминать — неинтересно. А с ним… Каждый наш день как сейчас вижу и проживаю заново… Так что ты сама уж решай, люблю или нет…

— Да… Здорово… — сказала Настя, представляя Светлану Федоровну влюбленной и молодой… Представлять было непросто.

Образ шаловливой, впавшей в детство старухи, облаченной в пожалованный ей за ненадобностью Стасиком ярко-красный с иностранными надписями спортивный костюм, натянувшийся на ее огромном животе, как на барабане, — бабушка могла теперь напялить на себя все, что угодно, стесняться чего-либо она перестала окончательно! — не вязался с влюбленностью и страстью.

— Насть, а сырничков пожаришь? С тыковкой? — заискивающе спросила бабушка.

— Пожарю… — смирилась с судьбой Настя.

А у нее и двух месяцев с Андреем не было… Что она будет вспоминать? А ведь будет… Обязательно будет! Найдет что…

Настя и вспоминала. Вспоминала каждый день. Вспоминала каждое мгновение…

Андрея не было, Настя его не видела, но он стал частью ее жизни. Был рядом.

Настя просто ощущала его… Ей почему-то казалось, что он смотрит на нее откуда-то. Это было нереально, но она постоянно чувствовала на себе его взгляд. Настя теперь даже не могла долго находиться не в форме и, проснувшись, бежала умываться сломя голову… Как будто он мог ее увидеть такую — неумытую и непричесанную… Это было похоже на сумасшествие, но, умывшись, она успокаивалась и чувствовала себя увереннее.

Периодически Настя удерживала себя просто невероятными усилиями воли, чтобы не побежать к его дому и чтобы не сесть на коврик у его двери, поджать ноги и ждать его, как нагулявшаяся собака ждет хозяина…

Видя каждый день Светку, Настя против своего желания приглядывалась к ней и пыталась уловить хоть что-то, связанное с Андреем. Глядя на аккуратно завязанный бант на рыжих Светкиных волосах, Настя гадала: Андрей завязал его или вернувшийся с дачи дед…

Изучая Светкин дневник, Настя с замиранием сердца смотрела на подпись. Андрей? Или нет? Кто расписался рядом с Настиной записью о том, что через неделю родительское собрание? Андрей… Что-то ухнуло в груди, замерло и — провалилось вниз! Еще бы! Он держал в руках этот дневник! Он смотрел на написанные Настиной рукой строчки! Он поставил свою подпись — совсем рядом с ними…

Ужас! Что творится со взрослой женщиной? Она же не влюбленная девочка! Она — тетка бальзаковского возраста! У нее уже появляются морщины и седые волосы! Пора бы уже поумнеть… Или умнеть уже поздно и лучше просто полечиться?..

Когда на родительском собрании, том самом, о котором Настя письменно уведомила всех родителей, появился Андрей, она думала, что не сможет сказать ни слова и будет стоять перед двадцатью серьезными и солидными людьми и глупо разевать рот, как рыба, которую выловили, чтобы съесть, и поэтому дышать ей больше не нужно, только очень хотелось — дышать, и она пыталась — ловила жадно воздух…

Нет… Оказалось, что издавать звуки Настя все же в состоянии.

Она вела это собрание на автопилоте. Читала по бумажке. Задавала вопросы. Выбирала активистов для мытья окон. Ругала двоечников. Хвалила хорошистов. Очень хвалила отличников. Все, как обычно…