Роботы утренней зари

— Он сделал это таким манером, о котором ты, видимо, не знал; хотя капитана здесь не было, мне нетрудно почувствовать его мозг. Он был переполнен напряжением и тревогой, а под этим собиралось и усиливалось чувство потери.

— И ты мог определить, что это за потеря?

— Я не могу описать мой метод анализа таких вещей, но потеря, похоже, была не того типа, какой я раньше ассоциировал с потерей вообще или с потерей неодушевленного предмета. Тут было чувство потери определенного лица.

— Леди Глэдии?

— Да.

— Но это естественно, друг Жискар. Он стоял перед возможностью передать ее на аврорский корабль.

— Для этого чувство было чрезмерно и интенсивно, рыдающее чувство. Это единственное слово, какое я могу придумать в этой связи. Это была потрясающая скорбь, ассоциирующая с чувством потери, словно леди должна уйти куда-то в недосягаемое место. В конце концов, все могло быть исправлено в будущем. Но нет, тут словно леди должна умереть и стать навеки недостижимой.

— Значит, он чувствовал, что аврорцы убьют ее? Но это, разумеется, невозможно.

— Это верно, что невозможно. Но дело не в этом. Я чувствовал нить ощущения личной ответственности, связанной с глубоким страхом потери. А обыскал мозг каждого члена экипажа, и пришел к предположению, что капитан намеренно послал свой корабль на столкновение с аврорским.

— Но этого тоже не может быть, — сказал Дэниел.

— А я принял это. Моим первым побуждением было изменить эмоциональный настрой капитана и изменить курс, но я не смог. Его мозг был насыщен решимостью и, несмотря на тревогу, напряжение и страх потери, такой уверенностью в успехе…

— Как же могли одновременно существовать страх потери и чувство уверенности в успехе?

— Друг Дэниел, я перестал удивляться способностям человеческого мозга одновременно содержать две противоположные эмоции, я просто принимаю их. 6 данном случае, если бы я попытался изменить мозг капитана в смысле перемены курса корабля, я мог бы убить его. Этого я не смог сделать.

— Но в этом случае могли бы умереть люди на корабле, включая мадам Глэдию, и еще несколько сотен человек на аврорском корабле.

— Они не должны были умереть, если капитан был прав в своей уверенности в успехе. Я не мог бы принести одну верную смерть, чтобы предупредить всего лишь вероятную смерть многих. В этом-то и трудность, друг Дэниел, с твоим Нулевым Законом. Первый Закон имеет дело с индивидуумом и с уверенностью, а твой Нулевой Закон имеет дело с неопределенной группой и вероятностью.

— Люди на борту этого корабля не неопределенная группа, это собранные вместе отдельные индивидуумы.

— Но если я должен был принять решение, то оно повлияло бы на судьбу одного индивидуума. Тут я ничего немоту поделать.

— Но все-таки ты что-то сделал?

— Я в отчаянии пытался воздействовать на мозг командира аврорского корабля после Прыжка, который приблизил нас к нему, но не смог, слишком велико было расстояние. Однако попытка оказалась не совсем бесплодной: я определил нечто вроде слабого гула. Я не сразу понял, что принял ощущения всех людей на борту аврорского корабля. Отфильтровать этот слабый гул от более сильных ощущений, идущих от нашего корабля — трудная задача.

— Я думаю, вообще невозможная, друг Жискар.

— Почти невозможная, но с огромными усилиями я все-таки сумел это сделать. Как я ни старался, я не мог выделить ни одного индивидуального мозга, Когда мадам Глэдия стояла перед большим количеством людей на Бейлимире, я ощущал анархическую путаницу мыслей, но сумел выделить то тут, то там индивидуальный мозг хотя бы на миг. Но в этом случае так не было.

Жискар задумался. Дэниел сказал:

— Я думаю, это аналогично тому, как мы различаем отдельные звезды в скоплении их, когда они относительно близки к нам.

Но в далекой Галактике мы видим только слабое свечение целого, а отдельных звезд не различаем.

— Удачная аналогия, друг Дэниел; когда я сосредоточился на слабом, но далеком шуме, мне показалось, что я смутно различаю проступающий сквозь него всплеск страха. Я не был уверен, но решил воспользоваться им. Я никогда еще не пытался повлиять на таком расстоянии, но все-таки старался усилить этот страх. Не могу сказать, удалось ли это.

— Аврорский корабль ушел. Значит, тебе удалось.

— Это еще ничего не значит. Он мог уйти и без моих усилий.

Дэниел задумался:

— Мог, если наш капитан был так уверен, что тот корабль уйдет…

— С другой стороны, — сказал Жискар, — я не думаю, что у капитана была рациональная база для такой уверенности. Мне казалось, что эта уверенность смешивалась с чувством благоговения и почтения к Земле. Эта уверенность была подобно тому доверию, какое испытывают дети по отношению к своим родителям, защитникам и тому подобному. Капитан верил, что влияние Земли не даст ему пропасть рядом с ней. Чувство, конечно, нерациональное.

— В этом ты, без сомнения прав, друг Жискар. Капитан при нас говорил о Земле самым почтительным тоном. Поскольку Земля не может реально влиять мистическим образом на успех события, вполне можно предположить, что имело место именно твое влияние. Больше того…