Ротмистр

Напарник глядел на потрясавшего рукой сотоварища, со смесью страха и недоверия, полностью утратив инициативу действия. Не найдя ничего лучшего, нападавшие в полном смятении ретировались, прошипев на прощание что-то невразумительное. Ревин не стал их задерживать, парочка его интересовала мало, гораздо меньше, чем фигура за угловым столиком.

Но едва неудавшиеся грабители скрылись из виду, странный субъект поднялся и подошел сам.

– А ведь вы господин Ревин? – без предисловий начал он. – Не так ли?

Ревин не ответил. Не спеша допил пунш, промокнул губы салфеткой.

– Меня зовут пан Маринеску, – субъект приложил к груди сжимаемый в руках картуз и наметил поклон. – Для вас – просто Тадеуш.

Был он не стар, но и не молод. Лицом и телом сух, спиною узок. Носил потрепанный сюртук и сапоги из кожи. Говорил по-русски с чудовищным акцентом, безбожно сглатывая окончания фраз, но бегло, желая, видно, произвести впечатление. Может статься даже разучивал перед зеркалом эту речь.

– Не сердитесь на меня, – Маринеску без приглашения присел напротив. – Это я подослал тех двоих… Так сказать, удостовериться…

Ревин устало вздохнул.

– Вот что я вам скажу, пан Маринеску… Сейчас я стану задавать вам вопросы, а вы на них отвечать… И советую хорошенько обдумывать свои слова, потому как если я почувствую, что вы лжете, то убью вас. Прямо здесь…

– Но позвольте! – попытался возмутиться Маринеску, – нет никаких оснований… Я – друг!…

– Вы не друг, – возразил Ревин. – И такой же родственник Айвы, как я дева Мария! Вы ведь это собирались заявить?… Что вы там вертите в кармане? Ее платок? Или брошь?…

– Вот, – Маринеску смущенно выложил скомканную тряпицу, – велела…

– Ничего она не велела!… – Ревин покачал головой и неуловимым движением свернул собеседнику палец. – Вы удерживаете ее насильно. Так?

Маринеску побледнел, впалые щеки его покрыла испарина.

– Девушка находится в превосходных условиях…

– Кто приказал?… Я спрашиваю: приказал кто? – Ревин демонстративно скосился на искалеченную кисть.

– Один очень влиятельный господин, – Маринеску поспешил спрятать руки под стол. – Очень… И весьма состоятельный.

– Что за господин? Из Европы? Давно вы его знаете?

– Нет-нет, – Маринеску замотал головой, – сын пана Касюбы, местного помещика… Знаю я его совсем немного, а отцу его служил всю жизнь… Зря вы пальчик мне согнули, ох… Ай!

Ревин коротким и точным рывком вправил вывих оппоненту. Нахлобучил обороненный на столешницу картуз.

– Поехали!

– Матерь Божья! Гнется! – обрадовался Маринеску. – Как новый! Ох… – и поспешил за направившимся к выходу Ревиным. – Скажите, а как вы… Ну, догадались вообще? Или узнали?…

Тот неопределенно дернул плечом.

– А вы, верно, пошутили, господин Ревин! Вы не стали бы меня убивать, верно?

– Конечно пошутил, пан Тадеуш! Кто бы мне иначе показал дорогу?…

Поместье пана Касюбы, собственно, на поместье походило мало. А все больше напоминало настоящий замок, старый, мрачный, с потемневшими от времени и дождя башенками под черепичными шпилями. Каменную позеленелую от сырости стену, что опоясывала дом с постройками, вполне можно было назвать крепостной. И хоть нигде не виднелось ни бойниц, ни глубокого рва, в такой цитадели запросто можно было держать осаду. Пожалуй, поместье возводило не одно поколение владельцев, во всем чувствовалась неторопливость и основательность, рассчитанная на века. Даже сараи, откуда доносилось поросячье похрюкивание, имели ровную кладку и правильные углы.

Дубовые, окованные железом ворота открытыми не держали. Створки отворил плечистый работник, словно по случаю захвативший дубинку. Скупо кивнул Маринеску и недобро покосился в сторону Ревина. Едва господа миновали проход, снова затворил врата, приложил хорошим засовом.

На пороге барских хором ожидали трое дюжих молодцев, в широких шароварах, в расшитых рубахах навыпуск, с одинаково цепкими взглядами, они производили впечатление солдат в униформе.

– Вас проводят в вашу комнату, – пояснил Маринеску. – Вы сможете переодеться и отдохнуть.

Ревин устало вздохнул и поджал губы.

– Я желаю лицезреть вашего пана Касюбу немедленно. То есть прямо сейчас.

– Но…

– И если вы имеете хотя бы незначительное представление о моей, гм, родословной, то препятствовать не станете…

– Но послушайте…

– Сохранив тем самым гибкость ваших пальцев, – Ревин изогнул бровь, – и иных, так сказать, мест…

Маринеску в отчаянии заломил руки:

– Помилуйте! Никак не можно же без доклада! Имейте, в конце концов терпение!…

– Нет?

Маринеску помотал головой.

– Тогда, – произнес Ревин, – с удовлетворением констатирую, что все остатки терпения я растерял…

В нем и впрямь закипало раздражение. В конце концов, Ревин обет дипломата не давал. Всяк знай свое место!…

Трое молодцев аккуратно упокоились в рядок. Они даже вряд ли успели сообразить в чем дело. Чуть позже к ним присоединился и пан Маринеску.

В холле своей участи дожидалось еще с полдюжины прислужников. У этих, помимо коротких дубинок, водились еще револьверы и веревочная сеть, которую по крайнему легкомыслию или оптимизму они попытались на гостя набросить…