Ррр! Или смешно пытаться выдать ведьму замуж!

Отрываю телефон от уха и с сомнением смотрю на фотку, застывшую на экране. Господи, и чего хорошего я могла найти в этом мажоре?

Мозг, где ты был, когда я в тебе так нуждалась? А ты, здравый смысл, куда смотрел?

— Миш, — устало прикрыв глаза, пытаюсь найти в себе еще пару граммов терпения. — Ты мне изменил. Я тебя бросила. Что еще…

Ай…

«Будьте всегда бдительны!», — на каждой паре вдалбливал в наши головы ОБЖист. Мы дружно кивали, как китайские болванчики, и продолжали жизнь полную неосмотрительности и экстрима.

Поэтому, когда я полетела в открытый канализационный люк, в черепной коробке в истерике билась только одна мысль: «Меня накрыла карма».

Глава 1. Новый мир — новые возможности

— Как вы себя чувствуете? — спросил до тошноты заботливый голос, и чьи-то сухие пальцы грубо полезли щупать мой пульс.

Во рту было сухо, как в пустыне, и горько, как после расставания с Мишей, но я все-таки нашла в себе силы разлепить губы и ответить:

— Как муха в центрифуге…

И только после этого с трудом разлепив глаза, попыталась хоть как-то замедлить вращение и осмотреться.

В комнате, куда меня положили, было темно и неуютно. Вдали сидели какие-то люди, очень сильно напоминающие профессоров на вступительных экзаменах приемной комиссии родного университета. Под их серьезными оценивающими взглядами, так и хотелось в страхе заблеять что-то невразумительное и расплакаться.

Слева от меня застыл мужчина с небольшой черной бородкой, одетый в белоснежный накрахмаленный халат.

Мы с Аськой всегда бесились, видя на ком-нибудь такую чистоту. Почему? Банальная зависть!

Ведь наши халаты оставались чистыми и выглаженными только пока висели на плечиках в защитном чехле. Стоило кому-то из нас взять его в руки, как происходило волшебное перевоплощение врачебного халата в половую тряпку с жирными пятнами от еды…

Рядом с незнакомцем скучал молодой крепкий парень лет шестнадцати в таком же идеально белом халате. На его лице была надета маска дежурной заинтересованности. Такую всегда одевают студенты на скучных парах, дабы не задеть самолюбие препода. Парень явно хотел сейчас быть совершенно в другом месте, но долг обязывал его быть вблизи более опытного доктора.

Одно хорошо: раз у моей кровати врачи, а не священник, значит я в больнице. Одно это уже дико радует, а если принюхаться и понять, что запаха испражнений не чувствуется, так вообще песня. Значит либо заботливые интерны предварительно вымыли мой бесчувственный трупик, либо судьба повернулась наглым лицом, и подсунула чистую канализацию.

Вот только не припомню, чтобы в травм пункте были отдельные палаты и комиссия экзаменующих.

— Можно воды? — прохрипела я, стараясь не умереть от жажды раньше времени.

Врач постарше отпустил мою правую руку и повернулся к молодому парнишке. Тот, под внимательным взглядом более опытного коллеги, засуетился, отложил в сторону папку с историей болезни и подал мне стакан воды.

Кивнув, принимаю из его рук спасительную влагу и жадно начинаю глотать. Где-то на половине стакана, мир постепенно приобрел позитивные тона, а желудок радостно раздулся и заурчал, как довольный котенок на руках.

Тем временем, врач начал тихонько диктовать что-то своему ассистенту:

— Запиши, — велел он: — «Пульс в норме, зрачки реагируют нормально, но у пациентки наблюдается явная спутанность мыслей».

Возмущенно подпрыгиваю на постели, едва не выплеснув остатки воды на одеяло.

— Все в порядке у меня с мыслями, — пытаюсь объяснить доктору.

— Да-да, — согласно закивал мужчина, наклоняясь надо мной. — Голова болит? Слабость в теле? Может немного подташнивает?

Подташнивало меня от чрезмерно заботливого тона доктора, но говорить такое в лицо пожилому человеку, было неприлично.

— Где я? — задаю более насущный для меня вопрос, с большим трудом приводя свое тело в полусидящее состояние.

— Вы ничего не помните? — удивился мужчина, а молодой парнишка, аж листочки из рук выпустил.

Проводив листопад из бумаги до самого ковра, прикрываю глаза и откидываюсь на подушку, старательно пропуская мимо сознания еще пару сотен вопросов от врача.

Дико болела голова, на что я тут же пожаловалась, но врачеватель вместо того, чтобы предложить таблеточку, продолжил атаковать вопросами.

Внутри начал разрастаться большой черный клубок раздражения. Со мной так часто бывает — стоит понервничать или если что-то болит, как тут же возникает это неконтролируемое чувство. Аська говорит, что это защитная реакция, а я склонна доверять более начитанной в этом плане подруге.

— Вы ничего не помните? — в очередной раз спросил врач.

Глубоко вздохнув, крепко сжимаю зажатый в правой руке стакан:

— Почему это ничего! — стараюсь не показывать своего раздражения, начинаю объяснять: — Помню, что шла с Майклом точки над буквами расставляла, а потом… в люк упала.

Молодой парнишка, который, наконец, собрал рассыпанные по полу бумаги, вновь почему-то выпустил папку из рук.