Русская жизнь-цитаты 21-31.07.2024

Признайтесь, сколько раз, хрустя французской булкой над Россией, которую потерял Говорухин, вы пожалели, что проклятый царизм не ликвидировал вовремя хотя бы Ленина с Троцким? Вопрос, конечно, к старожилам, коим положено припоминать. Или к тем, кто понимает, что события 1917 года поломали хребет истории не только отдельно взятой страны. Что из Первой Мировой ещё можно было выйти с иными последствиями, менее катастрофическими для значительной части человечества на полвека вперёд, но большевистский переворот таких шансов не оставил. Признавая все ошибки Николая Второго, нельзя не заметить, что политический режим «тюрьмы народов» при нём был либеральным до смешного: когда ещё и где активных врагов власти, открыто объявлявших её свержение своей целью, наказывали ссылкой в деревню с выплатой денежного довольствия, достаточного для найма прислуги? Притом, бежали они оттуда запросто, как только надоедало в глуши бездельничать и харчеваться за казённый счёт. И нисколько не опасались за жизнь своих родных, ведь им за антигосударственную деятельность братьев-сыновей-мужей-отцов (включая теракты) ничто не угрожало. Словом, если пламенным революционерам чего-то не хватало при последнем царе, то явно – не свободы. Справедливости ради, после сворачивания недоделанных Александровских реформ в империи действительно нарастали всяческие диспропорции, противоречия и разрывы. Не совсем те, рассказами о которых раскачивали лодку самодержавия русские марксисты, и не потому, как они объясняли своей пропагандой тёмным народным массам, но – нарастали в опасных концентрациях. В самом общем смысле, не вдаваясь в подробности, для которых в этом тексте не хватит места, можно сказать, что в России последних имперских десятилетий нарастало всё: темпы социальных процессов, производительность труда, капиталы, местами – крайняя нищета, рядом с ней – разнообразные возможности, и так далее. Нет, еды меньше не становилось, несмотря на периодически случавшиеся в нечернозёмных регионах неурожаи и голод – эта беда как раз из части тех самых дисбалансов, которые тормозящая империя не успевала преодолеть. А то откуда бы взялся растущий экспорт зерна и т.д. Есть кое-что, чего становилось всё меньше и меньше. Чего совсем в стране не стало к её концу. Это страх. Никто не боялся власти. Ни в каком её проявлении – ни верховной, ни в виде городового, ни даже конного казака с нагайкой. Ни на улице, ни даже сидя в тюрьме. На жестоких тюремщиков жаловались и добивались их наказания. Казака могли стащить с коня толпой и избить. В приказавшего стрелять или избивать стреляли, назвав палачом. Власть за это карала по своим законам (см. выше), но не мстила. Когда это понимают все, смелости пойти против такой власти хватает многим. Кто знал это лучше самих революционеров-политкаторжан времён «кровавого» Николая? Они сделали правильные для себя выводы: страх должен сковывать тех, кому власть не нравится, кому хватает смелости рискнуть собой. Рисковать своими детьми и родителями, тащить за собой (не в тюрьму, а в могилу) всех близких, друзей и коллег – это ведь не смелость нужна, не правда ли? Докажет власть действием, что готова истреблять до седьмого колена, и – вуаля! – вот как бы и нет никаких противоречий с дисбалансами, никаких удушающих притеснений, якобы создающих революционные ситуации! «Или вы чем-то недовольны? Хотите об этом с нами поговорить?..» Настоящий, сковывающий мысли страх избавляет от революционных ситуаций наилучшим образом, как вообще ничто больше – они просто не возникают: верхи могут что угодно с любым результатом, а низы на всё согласны по умолчанию. Но теперь вернёмся к тому, что этим догадливым людям удалось власть в стране заполучить. Тем самым людям, которым законы империи не помешали создавать свои боевые организации, способные в удобный момент перехватить власть. А что если бы этих организаторов – умных, хитрых, способных привлекать на свою сторону, умеющих завоёвывать популярность – если бы их не было? Нашлось бы кому в октябре повести за собой достаточную для свержения временного правительства вооружённую толпу? Или слабовластная невнятица бесстрашно и беспокойно докатилась бы до «Учредиловки», и дальше всё пошло бы каким-то иным, неведомым путём, или разными путями в разных частях крошащейся империи, но без большевистской диктатуры? Ведь рухнула же в результате войны и Австро-Венгерская империя, но от гулагостроителей все её части Бог миловал тогда. Может, и нашим предкам повезло бы, не найдись настоящих буйных на роли вождей? Это второй урок, хорошо выученный не только усатым «эффективным менеджером», бывшим ленинским ручным бандитом-экспроприатором: никаких лидеров у противников его единовластия не должно быть! Конкурентов надо сначала извести любыми способами, а потом уничтожать при первом же подозрении в лидерских потенциях. Гарантии сохранения личной власти – только страх и зачищенное политическое поле. Николай Александрович Романов думал, что его личная власть защищена Помазанием, а расширение свобод народ примет с благодарностью, ещё более убедившись в благонамеренности и доброте своего государя. Горбачёв не понимал, что его личная власть опирается на партноменклатурный аппарат, который он сам же доломал, рассчитывая на поддержку народа, освобожденного от «гос-страха». Оба не хотели и не могли удерживать власть ценой жестокости и кровопролитий, но пытались её удержать стремительно приходящими в негодность средствами. Похоже, до обоих так и не дошло, что свобода и отсутствие страха гарантируют только смену власти и лидерства, никак иначе. Что в этом процессе много опасностей, но если не совать палки в его размножающиеся колёса и шестерёнки – если не испугаться утраты «ручного управления» им – то он станет мощным приводом развития, постепенно выправляющим дисбалансы и перекосы. А если процесс освобождения тормозить и заворачивать вспять на полпути, то «поддержка народа» может стать меньше корзины с едой, передаваемой в Ипатьевский дом. Но выводы из этих исторических опытов сделаны другие. Теми, кто, не желая повторить судьбу «слабаков-неудачников», готов создать и поддерживать в стране предельный уровень страха, и уничтожать каждого, кто природной харизмой над ним возвышается. Итогов такой «работы над ошибками» мы пока не знаем. Но предположения не радуют.