С чистого листа

Филиппа обняла его за шею. Они медленно приходили в себя. Сколько времени они пролежали так, она не знала. Время потеряло свое значение. Перед ней открылась вечность…

Наконец Энрике пошевелился и оторвал тяжелую голову от ее груди. Почувствовав движение мускулов на его спине, она инстинктивно еще плотнее обняла его.

Он рассмеялся.

— Моя дорогая, я тоже не хочу двигаться, но мы должны. — Он приподнялся на локтях, ослабляя ее объятие. — Пойдем, я позабочусь о тебе.

Он осторожно отстранился и встал.

Филиппе стало не по себе от чувства пустоты. Она услышала его легкие шага, удаляющиеся в ванную, и закрыла глаза. В ее сердце царила полная сумятица, но она не хотела ни о чем думать. Она могла только лежать, обессилено давая сумраку царить в ее сознании.

Шаги Энрике вернули ее к действительности. Прежде чем она успела сообразить в чем дело, он подхватил ее на руки и понес в ванную.

— Я не хочу, чтобы ты о чем-то жалела, малышка, — прошептал он ей на ухо и мягко погрузил в булькающую пузырьками воду, заполняющую огромную ванну.

Теперь она испытала блаженство совсем другого рода и, издав легкий вздох, закрутила волосы в узел на затылке и закрыла глаза.

Сумятица в сердце мгновенно улеглась, и она стала прислушиваться к тому, что говорило ей тело.

— Тебе больно? — озабоченно спросил Энрике и включил бра над зеркалом, излучающее не мешающий глазам мягкий свет.

Она приподняла потяжелевшие веки. Энрике стоял рядом, засунув руки в карманы халата.

Филиппа еще не была готова прямо посмотреть ему в глаза.

— Нет, ничего не болит. Но я чувствую… усталость.

Она все-таки осмелилась встретиться с ним взглядом и прочитала в нем полное понимание.

— О да, — мягко ответил он. — Я чувствую то же самое, уверяю тебя…

Он не дал ей отвести взгляд, и между ними произошел безмолвный диалог, знаменующий полное понимание того, что произошло между ними.

— Энрике, — попыталась она начать говорить то, что должна была сказать.

Но он жестом остановил ее.

— Нет, молчи. Мы вместе медленно будем осознавать то, что случилось между нами. Так медленно, как только это возможно, моя Филиппа, А теперь я дам тебе возможность побыть одной. Лежи, расслабляйся и не двигайся, пока я не приду за тобой.

Она оставил ее в мире с собой и в полной тишине, нарушаемой только звуками пузырьков, поднимающихся на поверхность. Филиппа чувствовала себя наполненной тихим восторгом. Ей показалось, что ее сердце окружил сияющий нимб.

Вскоре вернулся Энрике, помог ей выбраться из воды и закутал в огромное махровое полотенце. Она почти засыпала. Пусть спит, он не будет ей мешать. Он мог бы заниматься любовью всю ночь. Но ей нужно дать прийти в себя. Сегодня для нее открылся новый мир, в котором ей еще многое предстоит понять и многому научиться.

Поэтому он молча взял ее на руки, отнес на кровать, положил на шелковую простыню и, взяв полотенце, вышел. Новая шелковая простыня показалась ей прохладной, и, когда он вернулся через несколько минут из ванной, она была счастлива прижаться к его теплому, ставшему таким родным телу.

— Энрике, — прошептала она сквозь сон.

— Тихо-тихо, малышка. Спи.

Он провел рукой по израненной коже бедра, и она на мгновение напряглась, но потом улыбнулась и снова расслабилась.

10

Когда она проснулась, он все еще держал руку на ее бедре. Яркое солнце пробивалось из-за задернутых портьер, освещая безвкусно оформленную спальню. Ей показалось, что кровать слегка качнулась, и она вспомнила, что они находятся не на земле, а в открытом море.

Энрике тоже зашевелился в ответ на ее движение, и у нее невольно вырвался легкий вздох: судя по его восставшей плоти, он снова хотел ее.

Но он сразу взял себя в руки, хотя это далось ему нелегко, и подавил свой аппетит. Позже воздержание, несомненно, принесет свои плоды, а сейчас лучше не рисковать и не травмировать ее. Он отодвинулся, сладко потянулся и решительно встал.

— На сей раз мы позавтракаем в постели, объявил Энрике. — А потом снова отправимся на экскурсию.

Он натянул халат и пошел делать распоряжения по поводу завтрака по телефону.

День выдался такой же прекрасный, как и предыдущий. Энрике сел за руль, и они влились в поток машин, наполненных такими же туристами, как и они.

Они отправились на север острова по горной гряде до монастыря Люч, где хранилось изображение девы Моренеты — покровительницы острова. Филиппа прочитала о ней в путеводителе, который Энрике купил специально для нее.

— Жаль, что я не смогу забраться высоко в горы, но хотя бы смогу увидеть монастырь.

Энрике молча прижал ее к себе, продолжая вести машину. Они выпили кофе в небольшом кафе, откуда начинался пеший маршрут. Деревянные ступени вели в мрачное ущелье, над которым возвышалась вершина высокой каменистой скалы. Филиппа мужественно прошла но всему пути, предлагавшемуся туристам, открыв для себя красоту этого сурового, но по-своему красивого места.

— Завтра мы обойдем на яхте северное побережье острова и сможем увидеть ущелье со стороны моря, — сказал Энрике, когда они посмотрели все, что могли. — А сегодня мы еще успеем съездить в заповедник Торрент де Парейс.