Сагарис. Путь к трону

Тигр рвал тело римлянина когтями, но освободиться от мертвой хватки ему никак не удавалось. В предсмертном порыве руки солдата стали железными. Неизвестно, как закончился бы этот захватывающий (для зрителей) поединок, но глубокие раны на груди бестиария сильно кровоточили, и в конце концов он ослабел. Тигр освободился от его хватки, но, вместо того чтобы убить свою жертву, он неожиданно отскочил на безопасное расстояние и озадаченно уставился на бестиария. Тот с трудом встал на колени и посмотрел прямо в глаза зверю с удивительным бесстрашием.

Поединок взглядами продолжался недолго. Тигр опустил свою лобастую башку, покрутил ею в замешательстве и неожиданно для всех присутствующих в театре медленной трусцой отправился в свое подземное жилище! Какое-то время зрители молчали, потрясенные столь невероятным оборотом поединка человека и зверя. А затем на арену словно обрушился камнепад. Любители кровавого зрелища орали так, что у Дюрге уши заложило:

– Свободу!!! Свободу бестиарию!!! Он ее заслужил! Сво-бо-ду, сво-бо-ду!.. – скандировали зрители, подняв вверх большие пальцы, что означало пощаду.

Обессилевшего римлянина помощники распорядителя представления подхватили под руки и поставили на ноги, и военный трибун Таврики нехотя вскинул правую руку вверх – раскрытой ладонью к арене. Под одобрительные возгласы зрителей сильно израненного бестиария увели в подсобное помещение, где получившего свободу осужденного ждал врач. Обычно гладиаторам, которые получали свободу за свои боевые заслуги, вручали деревянный меч – рудис, после чего они назывались рудиариями. Но осужденный на смерть римлянин не был рабом, поэтому рудис ему не полагался.

Продолжение поединков Дюрге уже мало интересовало. Он все еще был под впечатлением победы человека над зверем. С голыми руками против тигра! Что прочитал зверь в глазах обреченного на смерть бестиария, почему проявил не свойственное кровожадным хищникам милосердие?

Это было большой загадкой…

После небольшого перерыва на арену вышли профессиональные бестиарии, скорее всего, доставленные из самого Рима. Похоже, трибун не жалел денег на устройство разных зрелищ, чтобы поднять свой авторитет в глазах солдат и жителей Таврики – бестиарии, которые прошли специальную подготовку в школах-бестиариорумах, стоили очень дорого. Сражения с хищниками с их участием чаще всего заканчивались победой бестиария. Так случилось и в этот раз.

Гладиаторы были защищены поножами, маниками (наручами) и овальными щитами. Из оружия они имели копья-гасты47 и мечи-гладиусы. На них напустили двух медведей и двух львов. Вид у хищников был не ахти какой: похоже, для приезжих бестиариев выбрали из зверинца худших. Наверное, таким был уговор. Профессиональным гладиаторам, избалованным вниманием граждан Рима и почестями, рисковать жизнью в далекой, забытой богами провинции не хотелось…

Вместо того чтобы как следует развлечься, Дюрге покинул театр в скверном расположении духа, не дожидаясь окончания представления. Возможно, этому обстоятельству способствовал подслушанный разговор двух херсонеситов, сидевших рядом, которые разговаривали на «койне»48 – языке, бывшем в широком употреблении во всех греческих колониях. Дюрге владел им вполне сносно, наравне с латынью.

Оказалось, что бестиарии, выступавшие во втором отделении представления, не просто профессионалы, а циркачи, которые путешествовали от города к городу, зарабатывая таким способом себе и ланисте49 на жизнь. Поэтому и звери для них были подобраны старые, и сражение изобиловало эффектными позами гладиаторов, рассчитанными на публику, чего они не могли бы себе позволить во время серьезной схватки не на жизнь, а насмерть с молодыми, сильными хищниками. Тем не менее один из медведей все-таки добрался до бестиария и хорошенько его помял, прежде чем вмешались служители арены и спасли незадачливого гладиатора из когтей рассвирепевшего зверя…

Спускаясь по крутому откосу к порту, разозленный Дюрге бранился, вспоминая нехорошими словами хитроумного Огненного Лиса. Похоже, Биарта предполагал, что сопровождать амазонку в Виминациум придется фракийцам.

Дюрге никак не улыбалось путешествие в столицу Мёзии. Он терпеть не мог водные преграды, а штормовое море и вовсе приводило декуриона в ужас. Конечно, пока Понт Эвксинский спокоен, но фракиец хорошо знал его изменчивый нрав. Шторм мог налететь внезапно, в любой момент дня или ночи, и тогда море становилось сущим адом.

Глава 7. Поединок

Боевая трирема мёзийского Флавиевого флота под командованием триерарха Луция Эмилия Аттиана резала темные воды Понта Эвксинского, как огромный нож. Дюрге впервые попал на большой военный корабль, поэтому для него все было интересно и внове.

В длину трирема была не менее восьмидесяти локтей, а в ширину – около четырнадцати. Фракиец лично измерил корабль шагами. Над водой на носу триремы находился заостренный медный таран в виде кабаньей морды. Декурион насчитал сто семьдесят весел. При этом он несколько раз сбивался со счета из-за качки.