Сапфиры Сиама

– Без тебя я ничего не смогу сделать, – сказал маркиз. – Это чувство взаимной необходимости будет только расти в будущем, и, конечно, мы должны воспитать наших детей такими же восприимчивыми.

Анкана подняла к нему лицо.

– Я молюсь о том, чтобы у меня получилось… подарить тебе сына.

Она знала, насколько эти слова тронули маркиза, потому что он сказал:

– Я хочу, чтобы большой дом, который ожидает нас на родине, был полон детей, которые продолжат наш род. – Он улыбнулся, прежде чем продолжить: – Но я буду ревновать, если ты станешь любить их сильнее, чем меня, потому что я хочу твоей любви больше, чем я когда-либо чего-либо хотел в жизни.

– Она вся твоя! – быстро сказала Анкана. – И я тоже… твоя!

– Я уже говорил, что обожаю твое прекрасное необычное лицо, – сказал маркиз.

Он целовал ее глаза, ее маленький прямой носик и ямочки по обеим сторонам ее рта.

– Но я также люблю твой ум – чарующий, возбуждающий, уникальный.

Он помолчал и, пристально глядя на нее, прибавил:

– В одном я абсолютно уверен – мне никогда не станет с тобой скучно, ведь я никогда не смогу предугадать, что именно ты собираешься сказать.

Анкана засмеялась.

– Ты бросаешь мне вызов. Если я непредсказуема и тебя это станет раздражать, ты будешь сам виноват.

– Я готов рискнуть! – сказал маркиз.

Он помнил, как часто ему надоедали другие женщины, потому что в них не было ничего оригинального и неожиданного.

Ощущая в своих объятьях нежность ее тела, он продолжал:

– Я люблю твое сердце, которое принадлежит мне, как и мое принадлежит тебе. Но есть и еще кое-что, моя прелесть, чего я никогда не требовал от другой женщины, но что я хочу получить от тебя.

Анкана нахмурила брови, чтобы показать, что она заинтригована, и маркиз негромко сказал:

– Мне нужна твоя душа, которая сделала тебя такой, какая ты есть. Она, я знаю, может общаться с высшими силами, они помогают тебе, и они нужны мне тоже.

– Она твоя! Все мое… твое! – сказала Анкана.

Маркиз уловил в ее голосе ноту страсти. Он был очень нежен и сдержан в проявлениях своей любви, понимая, что он возбуждает в ней чувства, незнакомые ей прежде. Она была подобна цветку, раскрывающему свои лепестки навстречу солнцу, и он знал, что не должен напугать ее.

Он желал научить ее любить его так же страстно, как он любил ее. В то же время она могла многому научить его в духовном отношении.

Он слегка отодвинулся, чтобы посмотреть на нее.

– Как ты можешь быть настолько совершенна? – спросил он. – Как ты можешь быть женщиной, всегда обитавшей в храме моего воображения, которую я не надеялся найти?

– А теперь, когда ты нашел меня, ты уверен, что тебе не будет… скучно?

Она говорила, словно поддразнивая его, но маркиз знал, что в ее словах была серьезность.

– Я отвечу на этот вопрос, – сказал он, – когда мы оба достигнем вечности.

И он снова начал целовать ее, горячо, требовательно.

Она была чиста и свята, как голубые сапфиры, такие важные для благополучия и процветания Сиама. Он вдруг ощутил, что губы Анканы отвечают на его поцелуи. Он понял, что пылавшая в нем страсть засветилась в ней маленьким огоньком.

Она отвечала ему так, что лепестки цветка распустились сильнее, и божественный свет пробудился в их душах.

– Я люблю тебя! Я люблю тебя! – шептала Анкана. – Прошу тебя… люби меня и… сделай меня своей!

– Ты моя! – отвечал маркиз. – И я боготворю тебя!

И когда он овладел ею, ослепительный свет излился с небес.

На следующее утро Анкана проснулась очень рано, и так как она была очень счастлива, она не могла дольше спать и выскользнула из постели. Маркиз мирно спал.

Видя его при свете, проникающем в иллюминатор, она подумала, что он выглядит еще моложе и красивее, чем был накануне.

Она ощутила потребность подойти к зеркалу и посмотреть, не преобразила ли любовь и ее. Но подавив этот импульс, она осторожно раздвинула занавески и выглянула в иллюминатор. Солнце еще не взошло, но небо было озарено золотистой дымкой.

Над рекой, по которой они плыли, вился легкий туман, придавая ей типично сиамское очарование.

Она знала, что скоро они покинут эту прекрасную страну и направятся по Южно-Китайскому морю в Гонконг. Словно на карте, она видела перед собой мир, к которому они приближались. Она знала, что для нее и ее мужа это будет необыкновенное приключение, которое увлечет их обоих.

Прошлой ночью он возбудил в ней совершенно новые ощущения. Она не могла понять, как можно было, испытав их, не умереть от восторга. Это была любовь, физическая и духовная, которую все ищут, но редко находят. Такая любовь побуждала художников создавать шедевры живописи, а композиторов писать музыку, вдохновлявшую всех, кто ее слышал. Это то, что пытались выразить поэты, и иногда им это удавалось.

– Это любовь, – сказала про себя Анкана, – настоящая любовь!

Она содрогнулась при мысли, что могла бы выйти за одного из молодых людей, на знакомстве с которыми настаивала ее тетка. Она никогда бы не познала восторга, который испытывала сейчас, и даже не представляла бы себе, чего лишилась.

– Благодарю тебя, боже! – сказала она солнцу.