Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором

Идея трансформации «фонда Горбачева» в будущее международное правительство на территории бывшего СССР — несвоевременно выводится на широкую публику. Осуществление Михаилом Сергеевичем редкостного по политическому изяществу маневра с временным уходом от власти, так сказать, за три минуты до катастрофы — дезавуируется публично, тщательно выверенная технология «политических итераций», являвшаяся достоянием узкого круга людей, — предъявляется массам впрямую. Чего ради? Видимо, консультанты, советники, штабные разработчики больше не желают оставаться в тени. Они мечтают о славе поп-звезд. Такой феномен мы назовем «поп-политика».

И опишем его на примере того же Янова. Итак, вначале то, что находится как бы за скобкой. Это — наша реальность. Теперь уже для большинства очевидно, что стремительное сползание к катастрофе объясняется странным курсом наших реформаторов, фактически разрушающих и государство, и народное хозяйство, и общество с удивительным упорством, заслуживающим, мягко говоря, лучшего применения. Уже сегодня говорить о том, что все дело только в предшественниках, доведших страну «до ручки», — смешно. Завтра такое «объяснение» будет звучать как пощечина бедствующей стране. Ну и что делать? Нетривиальный, прямо скажем, ответ на этот волнующий всех нас вопрос дает Александр Янов. Контент-анализ его доклада позволяет выделить в нем следующие основные темы.

Первая. Необходимость любой ценой удерживать «странный курс». Прямого объяснения — нет. Однако в более ранних работах, где автор своей стратегической задачей считал расчленение России, цель четко была обозначена. Правда, тогда эти работы не предназначались широкой публике. Может быть, автор считает, что теперь этот призыв найдет отклик в сердцах российского населения?

Вторая. Оценка издержек, связанных с сохранением «странного курса». Здесь много нового. Яновым признается то, что ситуация катастрофическая. Признается даже возможность голодных бунтов, уличных мятежей и локальных путчей. В скрытом виде тем самым признается и возможность серьезнейших технологических катастроф. Ибо локальный путч вряд ли станет «выбирать» место своего проведения из соображений технологической безопасности.

К примеру, еще во время событий января 1990 года в Баку была угроза того, что террористы «подожгут нефтеналивные». В этом случае море огня уничтожило бы весь город. А ведь не трудно вроде бы представить себе и то, что могут осуществить террористы в ближайшем будущем в ходе какого-нибудь «локального» путча. Ведь теперь этот путч будут реализовывать отнюдь не «дряблые августовцы». Словом, та самая смута в России на пороге XXI века, которую мы прогнозировали еще два года назад, за пару месяцев до ее начала, «прозорливо предугадывается» нашими оппонентами. Равно как и (цитирую Янова!) «унизительная неимоверная нужда». И тем не менее А. Янов с оптимизмом смотрит на перспективы бывшего СССР (опять цитирую) «по крайней мере до следующих выборов, т. е. до 1995 года». На чем же базируется такой оптимизм? На том, что, по мнению Янова, не найдется сил, способных изменить курс. Итак, Янова радует, что тот «странный курс», ведущий к катастрофе, останется неизменным. Может быть, он не считает курс катастрофическим, в отличие от нас? Нет, заявляется напрямую, о катастрофе, причем такой, при которой, как пишет автор, «померкнет даже легендарный октябрь 1917 года». Так, может быть, речь идет о спасении демократии? Свободы? Об отсутствии насилия и крови? Ошибаетесь! Это раньше так говорили. Теперь Янов задает иной тон. «Странный курс», оказывается, будет проводиться достаточно жестко, и он останется неизменным, даже если (цитирую!) «окрасятся кровью белые ризы демократии». Черт возьми, красиво звучит! Особенно в контексте фактического увеличения численности российских репрессивных структур по отношению к, прямо скажем, не малой численности репрессивных структур бывшего СССР.

Так, значит, и при «странном курсе» репрессии будут! Из статьи Янова это вытекает со всей непреложностью. И до сих пор из авторитетных людей никто не заявлял этого с такой «определенностью». Но это будут «странные» репрессии. Не укрепляющие государство, а разваливающие его, не создающие базу для процветания (как при том же, столь яростно теперь прославляемом Пиночете), а ведущие ко все большему обнищанию страны. При «странном курсе» мы будем иметь, одним словом, и смуту, и репрессии, и нищету одновременно. В одном пакете. Чудно…

Но может быть, речь идет об объективных процессах и Янов лишь констатирует. И его нельзя обвинять в пропаганде «странного курса»? Хотелось бы верить. Но поскольку речь идет об анализе, то кроме веры необходимы и факты. Итак, разберемся с третьей темой доклада Янова. А именно — с вопросом о причинах сохранения «странного курса». Янов называет три причины.

Первая. Отсутствие крупной государственной структуры того типа, который нужен для жесткой власти, только и способной предотвратить «странный курс». Еще раз подчеркнем — жесткой, а не жестокой. Строгой, а не свирепой.