Семь сестер

Мы остановились возле чугунной решетки ворот в небольшой сквер. Такой крохотный зеленый островок рядом с Авеню де Мариньи. Флориано рассчитался с таксистом, потом взял меня за руку и повел к воротам в парк. Мы пошли по дорожке к центру. Там возвышался красивый фонтан. Струи воды играли на солнце, переливаясь всеми цветами радуги. Флориано указал мне на бронзовую статую полулежащей обнаженной женщины, установленную на постаменте в верхней части фонтана. Однако кого в Париже удивишь статуями обнаженных фигур? Я бросила на Флориано непонимающий взгляд.

– Присмотрись повнимательнее к этой женщине, Майя, и скажи мне, кого она тебе напоминает.

Я стала вглядываться в бронзовую фигуру и неожиданно увидела Изабеллу, мою прабабушку. Обнаженная, чувственная, она полулежала, слегка откинувшись назад. На ее лице, устремленном ввысь, застыло выражение полнейшего блаженства. Руки раскинуты в разные стороны, ладонями к небесам.

– Узнаешь?

– Да, узнаю, – едва слышно прошептала я.

– Надеюсь, ты не удивишься, когда узнаешь, кто автор этой скульптуры. Я уже выяснил. Сам профессор Лорен Бройли, твой прадедушка. Полагаю, это его молчаливое доказательство любви к твоей прабабушке. А сейчас, Майя, взгляни на ее руки.

Я взглянула на ладони, на руки с тонкими изящными пальцами. О да, я все поняла.

– Конечно, эти руки небольшие, в соответствии с размерами самой статуи. Но я уже сравнил их с руками статуи Христа. Сомнений нет, это одни и те же руки. Чуть позже я покажу тебе фотографии, они доказывают правомерность моих выводов. Но и без всяких доказательств я не сомневаюсь, что прав. И символично, что статуя установлена в том самом сквере, где, по словам Лоен, Изабелла в последний раз встретилась с Лореном в Париже.

Я посмотрела на статую Изабеллы и подумала о том, как бы она сама отнеслась к тому, что ее дважды увековечили в скульптуре. В первый раз в образе невинной юной девушки, но все равно чувственной и прекрасной. Именно такой ее увидел скульптор, мужчина, который любил ее по-настоящему. По воле судьбы, этот человек все же узнал, что стал отцом их совместной дочери. Более того, он даже видел собственную дочь и успел полюбить ее.

Флориано обнял меня за плечи, и мы медленно побрели обратно к воротам.

– Майя, – тихо обронил Флориано. – Надеюсь, для нас этот сквер не станет местом прощания, как это случилось когда-то с Изабеллой и Лореном. Поверь мне, мы с тобой никогда не расстанемся. Ты понимаешь, о чем я?

– Да.

– Тогда можно уезжать из Парижа. Когда-нибудь, – прошептал Флориано мне на ухо, – я напишу красивую книгу, которая станет уже моим доказательством любви к тебе.

* * *

Я исподтишка разглядывала лицо Флориано, пока мы мчались на катере по Женевскому озеру, направляясь к моему родному дому. Я возвращалась домой с таким чувством, будто отсутствовала здесь вечность, хотя на самом деле минуло всего лишь три недели. Озеро кишело крохотными суденышками и яхтами. Их паруса, надуваемые легким ветерком, трепетали в воздухе, словно крылья ангелов. Было еще очень тепло, несмотря на то что уже наступил вечер. И солнце продолжало ярко светить в безоблачно голубом небе. Разглядев издали знакомую стену из могучих деревьев, я еще раз подумала о том, что прожила целую жизнь с тех пор, как покинула Атлантис. Другую жизнь, совсем не похожую на прежнюю.

Кристиан пришвартовался у пирса, закрепил катер, а потом помог нам выбраться на причал. Я увидела, как Флориано потянулся за нашими чемоданами, но Кристиан остановил его.

– Не надо, месье. Я сам отнесу ваши вещи в дом.

– Бог мой! – шутливо прокомментировал увиденное Флориано, пока мы пересекали лужайку, направляясь к дому. – Да ты самая настоящая принцесса, которая возвращается в свой замок.

Мы сразу зашли в главный дом, и я представила Флориано Марине. Та с трудом скрыла свое удивление при виде гостя. Видно, никак не ожидала, что гостем оказался «он», а не «она». Затем я провела Флориано по всему дому, показала наш сад. И уже его глазами заново увидела знакомые места, лишний раз осознав, как здесь красиво.

Солнце уже клонилось к горизонту, медленно опускаясь за горы на другом конце озера. Мы взяли стакан белого вина для меня и банку пива для Флориано, и я повела его в тайный уголок, который специально обустроил себе Па Солт в саду у самой кромки воды. Все разноцветье июля предстало перед нами во всей красе. Каждое растение, каждый цветок, казалось, достигли пика своей красоты. Я невольно вспомнила, как когда-то, давным-давно, вместе с Дженни и ее родителями я посетила сад где-то на юге Англии. Там тоже все поражало своим совершенством: красивые замысловатые партеры перемежались с безупречно подстриженными деревьями и кустарниками, которым садовники придали самую разнообразную форму.

Мы уселись в беседке, увитой цветущими розами, огромными, благоуханными, божественно прекрасными в своем великолепии, и посмотрели на воду. Сколько раз я заставала отца на этом самом месте, в этой самой беседке, погруженным в глубокие раздумья. Мы с Флориано чокнулись и выпили.