Серебряный вариант

– Свести с нами счеты он может и в Сильвервилле. Тут у него дружков не меньше, чем в Городе.

– Он не знает, где мы сейчас. Даже в клуб обедать не пришел, и пистолет его я оставил в гостинице. Вообще никому, кроме Стила, неизвестно о нашем отъезде.

Почему мы решили ехать в Сильвервилль, да еще в самый день выборов?

Произошло это так. После той бурной ночи мы встали поздно, проспав завтрак. В баре нам соорудили яичницу и подогрели кофе.

– Ты долго собираешься молчать? – вдруг взорвался Мартин.

– У меня странное ощущение. Дон. И возникло оно перед тем, как проснулся.

– И у меня. Словно сон под утро увидел, который начисто забылся… И шепнул кто-то на ухо.

– О том, что мы должны ехать в Сильвервилль?

– Да. Но совсем не из страха перед Мердоком. Хотя мысль о его мести была.

– Нет, ни при чем здесь Мердок. И страх ни при чем. Нас отпускают. Дон. Домой.

– Рад?

– От радости кричат или молчат. Потому и молчу. Думаю. Надо будет найти то место, где мы с тобой «приземлились» у океана, близ песчаных дюн. Помнишь?

– Отлично помню. Ты еще спрашивал меня, что за кустарник. А когда поедем?

– Сегодня после обеда. Нужно выяснить расписание.

– Поезд отходит в три десять, в половине девятого мы будем уже в Вудвилле, а «Гек Финн» отплывает в полночь.

– Откуда ты все это узнал?

– Какой же я был бы репортер, если бы не знал расписания. Мы и билеты можем заказать в отеле.

– Лучше на вокзале. Чтоб никто не заинтересовался нашим отъездом. За номер уплачено, ничего с собой не возьмем.

– Думаешь, в Крыму очутимся?

– Убежден.

– У твоей машины?

– Надеюсь.

– Ты даже запереть ее не догадался.

– Полагаю, не увели. Мы тут почти три месяца, ну а там несколько часов прошло, не больше.

– Что-нибудь захватим на память?

– Зачем? Не поверят – ни у вас в Штатах, ни у нас. Наука, мой милый, не любит чудес. Фотоснимки сочтут инсценировкой, газеты – подделкой, а всю нашу историю – мистификацией. Еще к психам угодишь, если будешь настаивать.

– В Штатах могут поверить.

– Кто? Мистики? Кретины? Не для серьезного разговора эта история.

Мартин явно расстроился и затих. А я задумался. Все-таки чужие мы здесь, хотя мне порой и кажется, что я уже привык и к скрипучим фиакрам, и к бальзаковскому «Омону», и к имбирному пиву в сенатском баре. Но жить в прошлом не хочется: обогнали мы этот мир на столетие.

Чтобы повидать напоследок Донована, я отправился в клуб.

К обеду я опоздал. В ресторане было немноголюдно – депутаты и журналисты мотались по избирательным участкам, пресс-конференциям и митингам в парках. Уэнделл, как мне сказали, уехал на биржу, а Стила я нашел в курительной. Он сидел в кресле, один в пустой комнате, курил сигару и пил содовую воду мелкими глотками: его мучила послеобеденная изжога. Сенатор выглядел бодрее, чем в больнице, и глаза смотрели не отчужденно.

– Хочу обнять вас, Ано, – поднялся он с кресла, – вы сделали для меня больше, чем кто-либо и когда-либо в жизни. Мне стыдно смотреть вам в глаза, но я бы отдал ему все мои голоса, чтобы спасти Минни. Я – трусливый старик, ничтожество. Если бы не вы… – Стил отпустил мои плечи и сел, прикрыв лицо сморщенной рукой. – Как вы победили его, Ано?

– Не победил, а убедил, что так будет лучше.

– Таких нельзя убедить.

– Я разговаривал с ним на его языке.

Стил больше не спрашивал.

– Я все-таки подаю в отставку, – печально сказал он.

– А голоса?

– Отдам Уэнделлу, а часть вам.

– Не понимаю. Я же не кандидат.

– Ну, Доновану. Мне известны ваши политические симпатии.

– Только пусть он не знает, почему вы это делаете.

– Обещаю.

– Спасибо, Джемс. А теперь простимся. Поклон Минни. Я ухожу.

– Совсем?

– Совсем. Не огорчайтесь, Джемс. Это должно было случиться. Я ведь случайно здесь и не по своей воле.

– И Мартин с вами?

– И Мартин. Он не зашел к вам, чтобы не тревожить Минни.

– Может быть, так и лучше.

– В кафе «Жюн» она его не разглядела. А спасал он ее вместе со мной. Это я вам говорю, не ей. Ее убедите в том, что Мартин тоже только случайность.

– Что ж, не судьба, – горестно вздохнул Стил.

Он уже глядел в сторону, куда-то мимо меня, так что я незаметно, не прощаясь, смог выйти из комнаты.

Донована я увидел в баре, куда он забежал на минутку: выпить кружку любимого имбирного пива – промочить горло, охрипшее от речей и приветствий.

– Как успехи, Биль?

– Порядок! – Он сиял. – Правда, в Майн-Сити пока не был, но в привокзальном районе – хорошо. Наши идут впереди. Думаем увеличить число мест в сенате с пяти до восьми.

«Больше, Донован, больше! Ведь ты еще не знаешь о судьбе голосов, поданных за Стила».

– Есть уже планы на будущее? – спросил я.

– Много. Будем бороться за признание ассоциации партией. Численность позволит нам это. А к первому же заседанию готовим билль о едином профессиональном союзе.

– Я бы предложил разработать и билль о рабочих школах. Нужно собрать по крохам все – изданное когда-то или переписанное, – что познакомит рабочего с основами социализма.

– Это запрещено лет сорок назад.

– А вы добейтесь отмены запрета.

– Ты говоришь со мной так, как будто мы видимся в последний раз.