Шри ауробиндо. Эссе о Гите – I

Арджуна принял истину с почитанием в сердце, с подчинением воли и с пониманием разума. Он уже готов действовать как божественный инструмент в этом знании и с этой самоотдачей. Но желание более глубокой постоянной духовной реализации пробудилось в его сердце и воле. Это истина, которая очевидна лишь верховной Душе в ее собственном самопознании, – ибо, восклицает Арджуна, «ты единственный, о Пурушоттама, познаешь себя собою», atmana atmanam vettha. Это знание дается духовным тождеством, и беспомощное сердце, воля, разум не могут достичь его сами, им доступны лишь несовершенные ментальные отражения, которые не столько раскрывают, сколько скрывают и искажают. Это тайная мудрость, которую нужно услышать из уст провидцев, видевших лик этой Истины, слышавших ее слово и ставших едиными с нею в «Я» и в духе. «Все Риши говорят это о тебе и божественные провидцы: Нарада, Асита, Девала, Вьяса». Или же ее нужно получить изнутри откровением и вдохновением от внутреннего Божества, поднимающего в нас пылающий светильник знания, svaya~ncaiva bravii me, «и ты сам говоришь это мне». Откровение должно быть принято согласием ума, одобрением воли и радостным смирением сердца, тремя элементами полной ментальной веры, 'sraddha. Именно так принял eго Арджуна: «Все то, что ты говоришь, мой ум считает истиной». И все же еще остается потребность в более глубоком овладении в самом «Я» нашего существа, и из глубиннейшего психического центра исходит требование души о постоянном, невыразимом духовном обладании, лишь началом и тенью которого является ментальное обладание, без которого не может быть полного союза с Вечным.

Теперь путь к этой реализации дан Арджуне. Что до великих самоочевидных божественных принципов, то они не сбивают с толку ум; он может раскрыться навстречу идее верховного Божества, переживанию неизменяемого «Я», непосредственному восприятию имманентной Божественности, контакту с сознательным универсальным Существом. Можно, как только ум осветит эта идея, с готовностью следовать путем и, сколь трудным бы ни было предварительное усилие преодоления обычных ментальных восприятий, прийти в конце к самопереживанию этих сущностных истин, которые стоят за нашим – и за всем – существованием, atmana atmanam. Можно сделать это с готовностью, поскольку они, будучи постигнуты, представляют собой явно божественные реальности: в наших ментальных ассоциациях нет ничего, мешающего нам признать Бога в этих высоких аспектах. Но трудность заключается в том, чтобы видеть его в кажущихся истинах существования, обнаружить его в этом факте Природы и в этих маскирующих феноменах Мирового становления; ибо здесь все противоположно возвышенности этой объединяющей концепции. Как можем мы согласиться видеть Бога как человека и животное, как неодушевленный объект, видеть его в благородном и в низком, милом и ужасном, в добре и во зле? Если, соглашаясь с некоей идеей Бога, заполняющего все в космосе, мы видим его в идеальном свете знания, величия власти, очарования красоты, милосердия, любви и щедрости духа, то как можем мы избежать разрушения этого единства противоположностями, которые, на самом деле, прилипают к этим высоким вещам, окружают и затемняют их? И если, вопреки ограничениям человеческого ума и природы, мы можем увидеть Бога в божественном человеке, то, как мы увидим его в противоположности такого человека, в одном из тех, кто по поступкам и по природе представляет собой все, что мы считаем небожественным? Если Нараяна без труда узнаваем в мудреце и в святом, то как он с легкостью может быть увиден в грешнике, в преступнике, в проститутке и в изгое? Всем различиям миросуществования мудрец, повсюду ищущий высшую чистоту и единство, отвечает жестким возгласом: «Не то, не то!», neti, neti! Даже если мы охотно или нехотя приемлем многие вещи в мире и признаем Божественность во вселенной, все равно, разве не должен перед многим упорствовать ум, возглашая: «Не то, не то!»? Нужны хоть какие-то обязывающие указания, связи и мосты, какие-то опоры для трудной попытки единения.