Швея-чародейка

– Возьмем в пример Виолу. Когда леди Сноумонт не порхает в своем салоне и не рисует картины, она пишет письма, рассматривает сметы и оплачивает счета. Под руководством Виолы развиваются виноградники их поместья, а в это время внимание ее отца направлено на обязанности Лорда Ключей. И да, ее деятельность приносит тонкие шелка и деньги для вечеринок.

Его щеки покраснели еще больше. Казалось, ему хотелось извиняться.

– Это также означает доход Короны, – добавила я. – Леди Сноумонт способствует благосостоянию всей нации.

– Знать, которая думает только о своих интересах или развлечениях, вызывает отвращение у нашей семьи и Короны, – заключил Теодор.

Я молчала некоторое время.

– Извините, что поднял голос, – тихо произнес он. – Я ничего не имею против вас. Я просто… Я понимаю, что вы о нас думаете.

– Мои познания о жизни благородных персон тоже увеличились, – ответила я. – Но смотрите! Вы не выбираете свои обязанности. То же самое происходит у простых людей. Мой брат, например, не подбирал себе работу. Наоборот. А те, кто делает выбор, позже радуются такой возможности.

– Наверное, вы правы. Этот факт отражен во всех социологических работах – только нужно поглубже копнуть. Совет не учитывает народное недовольство и просто подавляет бунты. Я предлагал несколько маленьких уступок: избранный совет простолюдинов и торговый комитет, который делил бы власть с Лордом Монет. Меня проигнорировали, а моему отцу сказали, что я встал на зыбкую почву.

– Они не поверили, что простые люди хотят отвечать за качество правления? Или что они не способны справиться с этим?

– Я не знаю. Возможны оба варианта. Не говоря уже о том, что все они признают лишь старую теорию. Нынешняя власть верит, что уступка – особенно возможность, которая отдаст часть наших привилегий населению, – является признаком слабого правительства. Половина Совета думает, что их арестуют за попытку антимонархического предательства. Другая половина считает, что проще проигнорировать народ и подождать, когда он проголодается и решит вернуться к зарабатыванию денег вместо того, чтобы кричать на улицах. Обе идеи плохи и ведут к революции.

Он был раздосадован, но не удивлен.

– Вы правы, – сказала я, не подумав. – С революцией я, конечно, не согласна, но вы правы.

Он приподнял брови.

– Вы имеете такое же мнение насчет населения?

– Я не знаю. Мне трудно быть экспертом в данной теме. Но вряд ли народ можно игнорировать вечно. И… – Я подумала о Пенни. – Вы в основном только арестовываете их и обвиняете в предательстве. Поэтому они почти не знают ваших предпочтений.

– Мой отец и король не глупые люди. Но они не понимают, что воля людей должна приниматься в расчет. Они хотят выглядеть добрыми руководителями. – Казалось, что он извинялся передо мной. – К сожалению, они недооценивают, к чему ведут их помыслы.

– Они не прислушиваются к вам? Я хочу сказать, что вы не… мелкий дворянин.

– Иногда отцам трудно принять, что их сыновья стали ровней, – с легкой улыбкой сказал Теодор. – А дяди видят в своих племянниках озорных мальчишек. Это верно, даже когда отцы и дяди являются принцами и королями, а сыновья и племянники вырастают и через десяток лет входят в Совет. Кроме того, я имею всего один голос. Годы исследований и время, проведенное в салоне Виолы, изменили меня. Я вижу многое иначе, чем они.

– Виола дает вам более радикальные книги, чем ваши наставники? – со смехом спросила я.

– Именно так. И мне кажется, это поставило меня в лучшую позицию, чем других членов Совета. – Он вздохнул. – Не важно. По крайней мере сейчас. Прошу вас, осмотрите мой сад.

– Вам полагается управлять страной и народом, а вы показываете ваш труд какой-то неотесанной девушке, – сказала я.

– Перестаньте! Я показываю его художнице. Надеюсь, вы не обидетесь, что я отношусь к вам… как к ровне. Как к тому, кто оформляет и создает различные вещи.

Его слова удивили меня. Я не смогла скрыть робкой улыбки.

– Вы не обидели меня. Даже слегка.

– Ваше замечание о контрастах было мной учтено, – сказал он, уводя меня в глубь сада.

Я тут же заметила изменения. Купы деревьев, стоявших за клумбами, как часовые, образовали своеобразные цветочные картины. А рядом с цветниками, покрытыми листвой, лежали толстые ковры из мха. Фруктовые деревья и цветущие кусты были переставлены на новые места.

– Мне это нравится, – сказала я.

– Отлично, – сказал Теодор. – Теперь, когда работа закончена, я приглашаю вас на ланч.

Низкий столик под парой цветущих апельсиновых деревьев выглядел очень романтично. Он был украшен гирляндой цветов, и ее тень подчеркивалась светом нескольких свечей.

– Каков ваш план? – на всякий случай спросила я, не подумав, что мое разочарование, скопившееся за прошлые дни, проявится в более гневном тоне, чем я предполагала.

– План? Я так понимаю, мы начнем с фруктов и двинемся дальше к холодному мясу с горчицей. – Он приподнял брови. – Вы об этом плане говорили?

– Я просто… Это не дружеский ланч… Скорее все это выглядит как вечер в кафе.

Лицо Теодора покрылось румянцем.