Синдром удава

Запомнилась встреча с коллективом редакции «Заполярная правда*. Один из журналистов прилично знал немецкий язык, и встреча началась с нашего диалога на немецком под одобрительные аплодисменты присутствующих. Было задано много разных вопросов, состоялся обмен мнениями по самым животрепещущим темам, из прошлого и настоящего. Для меня это была весьма полезная интеллектуальная тренировка.

На одной из встреч с общественностью даже было высказано предложение назвать одну из улиц города моим именем.

Расставание с Норильском, почти так же, как и 41 год назад, было припорошено легкой грустью, словно первой осенней полярной пургой, не успевшей еще набрать полную силу. Встреча с прошлым хотя и воскресила в памяти картины ужасной гулаговской действительности, но, видно, так уж устроена человеческая память, что все плохое забывается, а точнее, стирается острота тогдашнего восприятия, и все, что происходило в молодости, вспоминается чуть ли не в розовом свете. Может быть, поэтому убогая или исковерканная в прошлом жизнь кажется по прошествии многих лет вполне сносной, а некоторым даже радо-сгной и счастливой...

Не встретив в Норильске никого из прежних друзей, я обрел много новых. Общение с ними по возвращении в Москву продолжалось в письмах:

«22 апреля 96 г. У нас по-прежнему зима, хотя иногда пахнет весной... А весны в Норильске, если вы помните, практически не бывает... Привет вам от всех ваших норильских знакомых, мы часто вспоминаем вас добрым словом, уверены в новых встречах... Ира Серебрякова, которой я подарила вашу книгу, сказала, что если бы она не была знакома с вами лично, так не поверила бы, что ваша книга мемуарная, а не роман».

«Юрий Николаевич Новоженов из объединения «Публицистика» Гостелерадио компании «Норильск» сказал, что уже не раз перечел вашу книгу, и не перестает вами восхищаться. Гладыш Ю. Л. тоже вернулся под большим впечатлением от общения с вами в Москве».

«Очарована вашим автопортретом, который вы передали нашему музею. Вам удалось передать вашу суть. Вы — тот сплав ума и сердечности, о котором я мечтала когда-то влюбившись в образ капитана Грея из «Алых парусов». Такое счастье встречать свои мечты тогда, когда уже не чаешь встречи!..»

«Какой добрый талисман ваша книга — без нее уже не могу. Она неотъемлемый элемент моего интерьера, самый мощный сгусток добра и тепла. Вы ходячий пример того, как можно было выжить, не уронив своего достоинства, не переступив порог порока в самых немыслимых ситуациях. Вы Карнеги в реалиях коммунистического свинства»...

Я сохранил эти письма. Они прозвучали для меня чудесной мелодией, воскресившей реальное ощущение далекой молодости. В них — награда за то, что мне довелось пережить в жизни, и поддержка уверенности, что я не напрасно написал эту книгу.

54. Снова Вена!

С Карлом Соколом я продолжал поддерживать связь, в основном телефонную, через ORF — московское отделение Австрийского радио и телевидения. В нашей печати и по радио рассказывал правду об операции по освобождению Вены и о роли в ней австрийского движения Сопротивления и его легендарного руководителя — Карла Сокола.

В восстановлении истины о Венской операции помогла моя вышедшая в 1993 году в свет книга «Шпион, которому изменила Родина» и ранее опубликованный совместный очерк австрийской журналистки Евы Таубер и корреспондента «Московских новостей» Геннадия Жаворонкова под названием «Он был повешен...»[35]Правдой о Венской операции заинтересовались в Центральном музее Великой Отечественной войны. Через меня был установлен контакт с документальным архивом австрийского Сопротивления в Вене и непосредственно с Карлом Соколом. В результате были собраны документальные подтверждения вклада австрийского движения Сопротивления и лично Сокола в победу над фашизмом.

Однако для того чтобы фотография Сокола и его план освобождения Вены, преданный советскому командованию, появились на стенде в Центральном музее Великой Отечественной войны, потребовалось преодолеть немало бюрократических препятствий со стороны некоторых отставных полковников в многочисленных административных кабинетах музея.

Теперь, когда имелись все основания для окончательного восстановления справедливости, должно было последовать правительственное решение о награждении Карла Сокола высокой российской наградой.

Чтобы награда застала героя еще при жизни (а не после смерти, как это у нас, к сожалению, нередко бывает), я обратился с письмом к нашему Президенту, приложив статью в газете «Аргументы и факты» о подвиге Сокола и мою книгу «Шпион, которому изменила Родина». Вскоре пришел ответ из канцелярии Президента. В нем сообщалось, что мое обращение направлено в Федеральную службу безопасности — ФСБ. Это меня удивило: не думал, что вопрос о награждении решает ФСБ... Через какое-то время телефонный звонок: вежливый сотрудник этой службы просил не беспокоиться, они ищут...(?)

На мой вопрос: Что они собираются найти? — сотрудник ответил: