Синева осенних вечеров

Я боюсь возвышенного слога,
Оттого, в смущении хрипя,
Говорю: — Земля бедней намного
И бледнее зори без тебя.

Ах, какое все-таки везенье,
Что однажды, будто краснотал,
На тропе проселочной осенней
Огонечек твой затрепетал!

Поначалу крохотный и хилый,
Точно искра малая в мороз,
Он тихонько набирался силы
И до неба синего дорос.

Он теперь от края и до края
Полыхает в мире и во мне,
И горю светло я, не сгорая
На твоем нечаянном огне.

1973

КОГДА-НИБУДЬ В ИТОГЕ ДОЛГИХ ЛЕТ

Когда-нибудь в итоге долгих лет, —
Последний лист отзеленевшей ветки, —
Покажешь ты в смущении куплет
Своей знакомой доброй и соседке.
И скажешь, робость пряча за смешком
И кутаясь в платок от непогоды:
«Был стихотворец… баловал стишком
Меня в давно исчезнувшие годы.
Хоть грязь, хоть темь, а все равно торил
Ко мне тропу. Любил, не изменяя.
И всенародно в книжках говорил,
Что, может быть, из неба и огня я.
Коль есть любовь — и жизнь, как на пиру,
И называл он, модницам на зависть,
Меня и лапушкой, и умницей — не вру, —
И самой незлобивой из красавиц.
И то сказать: я не была рябой,
А уж любила пылко, право слово…»

…Пусть юность утешается собой,
Пусть старость оживает у былого…

1973

МОЖЕТ БЫТЬ, УГОМОНИТЬСЯ ЛУЧШЕ

Памяти Елены Денисьевой

Может быть, угомониться лучше…
Но давно немолодой уже, —
Жизнь сначала начинает Тютчев
На своем закатном рубеже.
Девочка, наивная по слухам,
Вы к нему пришли, не побоясь.
Что немедля взбесятся старухи,
Слово «связь» читавшие, как «грязь».
Усмехались циники и трусы, —
То-то фарисеям торжество!
Но метались яростные музы,
Охраняя брата своего!
На ханжей салонных непохожий,
Не в чести давненько у весны,
Он светлее делался, моложе
От сиянья вашей белизны.
Юная мадонна полусвета,
Близ него вы делались мудрей.
И дрожала седина поэта
Рядом с ясным трепетом кудрей.
Пусть не раз вас слезы оросили.
Их стирая с вашего лица,
Просветленно плакала Россия
Над последней радостью певца.
Сплетнями терзаемый и хворый,
Он ласкал вас слабою рукой.

…Будь бессмертна женщина, которой
Мир обязан тютчевской строкой!

1973

НЕ ВЕРЯЩИЙ НИ В ДЬЯВОЛА, НИ В БОГА

Не верящий ни в дьявола, ни в бога,
Последний раз свой на веку любя,
Я говорю, когда томит тревога:
— Не дай мне бог похоронить тебя…
Глаз бирюза, как струи Юрюзани,
Стекает синью в полуночный стих.
Не накажи судьба меня слезами
Ресниц твоих и болью губ твоих.
Я одного желаю в срок вечерний:
Пускай меня проводит в тьму ночей
Печалью омраченное свеченье
Твоих неугасающих очей.

1977

В ЖИЗНИ ВСЯКОГО СОРА НЕМАЛО