Собачий бог

– Здравствуй, Тимофей, – сказал Степка, робея, и не зная, какое слово можно сказать, какое – нет: много было рассказов в детстве о том, как приходили злые тунгусы, грабили, девок в свои далекие стойбища уводили.

Тимофей глянул строго, не поднимая голову с подушки.

– Хвораю я, – неожиданно тонким голосом сказал он. – Школьный доктор смотрел, – сказал, надо в район ехать, операцию делать. Живот резать, что ли.

Степка закручинился. Потом вспомнил:

– Зачем резать? У меня лекарство есть, знаешь, какое? Вот эту собаку за три дня вылечил. Я его с собой взял, лекарство, на всякий случай.

– Покажи, – заинтересовался Тимофей.

Степка достал из большого, туго набитого рюкзака жестянку, размотал тряпицу, бережно подал пузырек. Тимофей взял с тумбочки очки, надел, прочитал и фыркнул.

Швырнул пузырек в угол, под рукомойник, где помойное ведро стояло.

Степка остолбенел. Тарзан, сразу почуяв неладное, ощетинился.

Едва обретя дар речи, Степка топнул ногой, завязал рюкзак:

– Правильно про вас отец говорил: тунгус – хуже зверя!

Тимофей вытаращил глаза. А потом тоненько засмеялся. И смеялся, пока не закашлялся, – да так, что кровать под ним зазвенела.

Сел, свесил ноги в дырявых носках на пол.

– Ты не сердись! – сказал он. – Мне это лекарство докторша в зад колола, когда я кашлял сильно. Простудился по осени, на рыбалке. Хорошее лекарство, но простое очень. А мне нужно другое. «Импортное» – так называется. Слыхал?

Степка слушал недоверчиво. Переминался с ноги на ногу.

– И про тунгусов – это всё сказки. Мой дед еще в утэне жил, в чуме, значит. А отец уже в избе родился, грамоте выучился, в леспромхозе работал.

Степка молчал. Соображал – верить ли, нет.

– Лекарство твое пенициллин называется. От разных болезней помогает, от ран особенно. И придумали его давным-давно, когда тебя и на свете не было. Сейчас другие лекарства придумали, лучше. Не сердись! Садись за стол. Говори.

Степка сел на стул с гнутыми ножками. Тарзану велел сидеть у дверей. Но говорить не торопился. Как-то не очень хотелось такому городскому тунгусу про путь духов рассказывать.

Тимофей между тем тоже подсел к столу, включил электрочайник, поставил на стол стаканы в подстаканниках, сахарницу, и тарелку с плюшками – из школьной столовой.

Налил чаю и сказал:

– Про тунгусов много чего врали. Но и правда была. Мои предки могли от летящей стрелы увернуться. На сук запрыгнуть, выше головы. Могли даже под снегом пробираться – подкрадываться или от погони уходить. Знаешь, как тунгусов русские ученые люди называли? Индейцами Сибири… Теперь, конечно, всё не то. В далеких стойбищах оленеводы, может, еще и учат ребятишек бороться и на деревянных саблях сражаться. А в поселках кто про это помнит? Тунгус оленем силен. А я оленей не держу.

– Значит, не поможешь ты мне, – сделал вывод Степка и выпил сразу весь стакан, до дна.

– А почему не помочь хорошему человеку? Ты расскажи, – подумаем вместе.

И Степка рассказал.

Тимофей подозвал Тарзана. Тарзан послушался – подошел.

– Это правда, что пес не простой, – сказал Тимофей. – Хотя, по-моему, собаки все непростые. Может, и вправду нечистую силу чуют? Нюх у них, уши, – разве с человеческими сравнишь? А насчет пошаманить… Извини, брат Степка. Я ломболона отродясь в руках не держал. Видел только раз, в детстве, как дед камлает. Напугал меня тогда до смерти.

– Не поможешь, значит, – огорченно повторил Степка, выпивая второй стакан чаю.

Тимофей аккуратно отставил стакан и серьезно сказал:

– Отчего же не помогу? Помогу. Твоего пса надо в город вернуть. Туда, откуда он пришел. Его, видно, плохие люди вывезли, чтоб он им не помешал. Значит, если пес твой в город не вернется, хорошему человеку худо будет. Понял?

Степка мало что понял, но все-таки решил уточнить:

– А как его в город вернуть? Далеко, однако.

– Ты вот что. Ты беги к вертолетчикам. Как раз сегодня рейс будет в город. Прямо к летчику подходи, не бойся. Он мой знакомый, его Константином зовут. Костькой. Он почту возит, больных, если надо. Так что собаку им прихватить не сложно. Попроси, скажи, что собаку там встретят.

– А кто встретит? – удивился Степка.

– Никто не встретит. Пес сам дорогу домой найдет. Ты скажи, главное, – встретят, мол, не беспокойтесь. Пес смирный, мешать не будет.

– Как такое скажу? Врать надо! А не умею, однако.

– Тьфу ты! – сказал Тимофей. – Вот лесной человек! А еще меня зверем обозвал. Ты соври для пользы дела! Чтобы они собаку прихватили. И всё. Понял?

– Понял, – сказал Степка и крепко сжал зубы, сморщил лоб. – Когда вертолет полетит, однако?..

Спустя два часа на вертолетной площадке поселка появился странный человек: на подбитых мехом лыжах, в унтах, с рюкзаком за плечами и с большущей собакой, хромавшей на две лапы.

Вертолетчик сидел в кабине, когда снизу послышался голос:

– Коська!

Вертолетчик удивленно глянул вниз, приоткрыл окно.

– Коська! – повторил черный, словно от копоти, старый остяк.

– Чего-о? – с ноткой презрения спросил летчик.

– Свези собаку в Томск!

Летчик поглядел на старика, на собаку. Покрутил пальцем у виска.

– Ты чего, дед, спирта нанюхался?