Соблазн и страсть

– Нет, Джеффри пока еще не сделал мне предложения. Полагаю, что причина в неопределенности нашего будущего. Вероятно, он не уверен, что сумеет обеспечить жену и семью. Но я почти не сомневаюсь: как только он узнает…

– Не кажется ли вам, мисс Фэрли, что вы слишком уж верите в благие намерения Джеффри? – перебил граф.

Сабрина промолчала, и он продолжал:

– Так вот, я наотрез отказал своему кузену. Разве он вам ничего не объяснил? Скажите, это он отправил вас ко мне умолять? Или вы пришли по собственному желанию?

Сабрина по-прежнему молчала. «А ведь Джеффри действительно почти ничего мне не рассказал, – думала она. – Он даже не сообщил, по какой причине граф ему отказал. Как странно…»

– У вас очень красивые глаза, мисс Фэрли, – продолжал Роуден. – Но все-таки это не самый веский довод в пользу того, чтобы вынудить меня расстаться с частью моих денег.

Граф не сводил глаз с ее лица, и Сабрине казалось, что глаза его, излучавшие необыкновенное тепло, манили к себе, притягивали, очаровывали… Это походило на какое-то наваждение, и ей никак не удавалось от него освободиться.

Сделав над собой усилие, Сабрина отвернулась и уставилась на чей-то портрет на стене. Минуту спустя она услышала шаги – оказалось, что граф расхаживал по галерее, рассматривая картины. Украдкой наблюдая за ним, Сабрина мысленно удивлялась: «Почему он с таким вниманием разглядывает каждый портрет? Похоже, он не уверен, что портреты его предков висят в надлежащем порядке».

Внезапно граф остановился у пустого пространства на стене и, покосившись на девушку, проговорил:

– Вот здесь будут висеть портреты моей матери и сестры.

Слова «мать и сестра» всколыхнули в душе Сабрины воспоминания о той страшной ночи, после которой ее разлучили с родными.

– Мне всегда хотелось иметь мать и сестер… Граф посмотрел на нее с любопытством:

– А у вас, их нет, мисс Фэрли?

– У меня есть отец, а также братья, которые намного старше меня. А мать свою я очень плохо помню. Иногда мне кажется, что она умерла. Во всяком случае, до меня доходили такие слухи.

– Моя мать тоже умерла, – сказал граф. – И сестра умерла.

Подобное откровение удивило девушку. Ей захотелось спросить, почему их портретов нет в галерее, однако она не решалась задать такой вопрос.

Уставившись в пустое пространство на стене, граф вновь заговорил:

– Так вот, я могу предложить Джеффри место викария в городке Бакстед-Хит. И если он согласится, то сможет перебраться туда. Однако я не дам денег на его миссионерскую поездку. Это мое окончательное решение.

Эти слова Роудена весьма разочаровали Сабрину, но в то же время и обнадежили. Она почти не сомневалась: уж теперь-то Джеффри попросит ее руки. Будучи дочерью викария, Сабрина прекрасно знала, что священнику не так-то легко найти хорошее место. А граф пообещал найти для Джеффри место викария. Конечно, теперь Джеффри не сможет отправиться в миссионерскую поездку, но ее, Сабрину, вполне устроит и жизнь в Англии, если она и впрямь станет его женой.

– Благодарю вас, милорд, – сказала девушка. – Мне кажется, Джеффри охотно примет ваше предложение.

– Будем надеяться, – ответил граф. – Только имейте в виду, мисс Фэрли, я лично уведомлю кузена о своем намерении помочь ему. А вы пока ничего не говорите Джеффри, хорошо?

– Да, конечно. Я ничего не скажу. Даю вам честное слово.

Граф промолчал, сделав вид, что уже забыл об этом разговоре. Отвернувшись от гостьи, он опять начал расхаживать по галерее. Ненадолго задержавшись у портрета дамы с пышным бюстом, граф в задумчивости произнес:

– Наверное, Йемен.

– Йемен? – переспросила Сабрина. – Неизбитая рифма к слову «лимон», не так ли?

– Одна из самых древних стран в мире, – пробормотал граф с серьезнейшим видом.

– И часть Оттоманской империи, – с улыбкой добавила Сабрина.

– О, мисс Фэрли, браво. Вы действительно много читаете.

Сабрина снова улыбнулась: последние слова графа почему-то ужасно ее обрадовали. Но он в тот же миг отвернулся, явно давая понять, что их разговор окончен.

«Какой же он странный, – думала Сабрина, направляясь к двери. – И как трудно с ним общаться…»

Поздно вечером, после традиционной партии в бильярд, Рис зашел в библиотеку и внимательно осмотрел книжные полки. Увы, даже вышколенная прислуга графа иногда совершала промахи, а потому он сразу заметил на тонком слое пыли прерывистую линию между корешками книг. Было совершенно очевидно, что кто-то брал книгу с греческими мифами. И не было ни малейшего сомнения в том, что мифы брала дочь викария из Тинбюри.

Рис почти постоянно думал об этой девушке и, конечно же, внимательно наблюдал за ней. Она была слишком наивной и неопытной и потому сама себя не понимала, не знала, какие чувства и страсти дремлют в ее душе. Но мисс Фэрли оказалась гораздо умнее, чем он вначале предполагал. К тому же она была искренней и откровенной, чем разительно отличалась от большинства лондонских дам. Более того, она признавалась даже в том, в чем ей очень не хотелось признаваться.