Сочинения в 3-х тт. Том 2

Она сказала, что ничего не знает о попытке Уиддена похитить ее в четверг ночью и о телеграмме, которую послал мне Эрик. В пятницу она просидела всю ночь, дожидаясь его с прогулки, а когда рассвело, в отчаянии пустилась на поиски. И нашла — как я. После этого она вернулась в дом и попыталась покончить с собой — застрелиться, чтобы положить конец проклятию.

— Два раза пробовала, — прошептала она, — и не сумела. Не сумела. Струсила. Не могла в себя целиться. В первый раз я попробовала стрелять в висок, а потом в грудь, но не хватило смелости. Оба раза я отдергивала пистолет перед выстрелом. А после второго раза уже и пробовать боялась.

Тогда она переоделась — сняла вечернее платье, перепачканное и порванное во время поисков, — и уехала из дому. Она не сказала, куда собиралась ехать. По-видимому, сама не знала. Может быть, никуда конкретно и не собиралась — просто уехала из того места, где проклятие настигло ее мужа.

Проехать она успела совсем немного, когда увидела встречную машину, которую вел человек, привезший ее сюда. Он поставил свою машину поперек дороги, преградил путь. Чтобы избежать столкновения, она свернула и налетела на дерево — и больше ничего не помнит с той минуты, когда проснулась в пещере. Так она и просидела в ней до сих пор. Почти все время одна. Ни сил, ни смелости, чтобы уплыть, у нее не нашлось, а другого пути отсюда не было.

Человек этот ничего не объяснял, ни о чем не спрашивал, да и не разговаривал почти, только: «Вот еда», или: «Пока не привезу воды, будете обходиться томатами из банок», или еще что-нибудь в таком же роде. Насколько она помнит, прежде он ей не встречался. Имени его не знает. Это был единственный человек, которого она видела после смерти мужа.

— Как он к вам обращался? — спросил я. — Миссис Картер или миссис Коллинсон?

Она задумчиво нахмурилась, потом покачала головой:

— Мне кажется, он ни разу не назвал меня по имени. Да и не разговаривал со мной без особой нужды. Я почти все время была одна.

— Сколько времени он здесь провел в последний раз?

— Приплыл перед рассветом. Меня разбудила лодка.

— Вы уверены? Это важно. Вы уверены, что он здесь с рассвета?

— Да.

Я сидел перед ней на корточках. Коттон стоял слева от меня, рядом с шерифом. Я поднял глаза на полицейского и сказал:

— Получается, что это вы, Коттон. В двенадцатом часу, когда мы увидели вашу жену, она была еще теплая.

Он выпучил на меня глаза и произнес запинаясь:

— Что? Что вы сказали?..

Я услышал, как справа от меня Вернон лязгнул зубами.

Я сказал:

— Ваша жена боялась, что Уидден ее убьет, и написала записку. Но он ее не убивал. Он с раннего утра был здесь. Вы нашли записку и выяснили, что они были чересчур дружны. Ну, что вы после этого сделали?

— Это вранье! — крикнул он. — Тут ни слова правды! Я увидел ее уже мертвую. Я не…

— Вы ее убили! — рявкнул у меня над головой Вернон. — Вы ее задушили в расчете на то, что после записки подозрение падет на Уиддена.

— Это вранье! — снова крикнул полицейский и сделал ошибку, потянувшись к пистолету.

Фини ударил полицейского по голове и защелкнул на нем наручники раньше, чем он успел подняться.

18. АПЕЛЬСИН

— Все нелепо, — сказал я. — Полная галиматья. Когда мы схватим этого человека — мужчину или женщину, — окажется, что он ненормальный и ждет его не эшафот, а желтый дом.

— Очень характерно для вас, — ответил Оуэн Фицстивен. — Вы растеряны, ошеломлены, обескуражены. Признаете, что столкнулись с мастером, ищете преступника, который умнее вас? Да ни за что. Он вас перехитрил, следовательно, он идиот или сумасшедший. Ну ей-богу же. Эта оценка и вам ведь не льстит.

— Но он должен быть ненормальным, — настаивал я. — Смотрите: Мейен женится…

— Вы что, — спросил он с отвращением, — снова будете декламировать вашу сагу?

— У вас непоседливый ум. В этом деле непоседливость мешает. Развлекая себя интересными мыслями, преступника не поймаешь. Надо сесть, разложить все собранные факты и крутить их, крутить, пока они не сцепятся.

— Ваша метода — вы и мучайтесь, — ответил он. — Но почему я должен страдать — убейте, не понимаю. Вчера вечером вы воспроизвели сказание о Мейене — Леггете — Коллинсоне раз пять во всех подробностях. И сегодня с завтрака ничем другим не занимались. С меня хватит. Нельзя превращать тайны в такое занудство.

— Черт возьми, после того как вы отправились на боковую, я просидел еще полночи и пересказывал всю историю самому себе. Надо крутить ее и крутить, мой милый, пока все не сцепится.

— Мне больше нравится школа Ника Картера. Неужели ни одна догадка не забрезжила у вас после этого кручения?