Содержательное единство 2001-2006

Он совершал турне по восьми странам, включая те, которые традиционно считаются очень тесно связанными с Вашингтоном, и заключал там весьма крупные и серьезные экономические соглашения. Причем, что очень важно, последние из этих экономических соглашений касаются уже далеко не только традиционно конкурентоспособного китайского "ширпотреба", который давно присутствует и в Латинской Америке, и в Африке, и в Азии, и в Европе, и в самих США. Соглашения касались и продажи в Латинскую Америку вооружений, и отнюдь не примитивных стрелковых, а военных самолетов, тяжелой бронетехники, артиллерийской техники китайского производства. Несколько стран этой зоны заявили о готовности приобрести эту технику у Китая, по крайней мере, подписали меморандумы о таком согласии.

И, наконец, в ходе описываемого турне Цзян Цзэминь еще раз обсудил, уже в практической постановке, совместную космическую программу (!) с Бразилией. Китай уже вложил более 100 млн. долл. в эту программу и заявил о готовности вкладывать еще.

Потенциал возможностей у Китая как центра силы в конкуренции с США очень высок еще и потому, что у Китая уже объективно складывается почти что "собственная валютная зона" в странах Юго-Восточной Азии, где капитал этнических китайцев – хуасяо – прямо или косвенно доминирует в экономике. И это – не "мелочь", а такие весьма мощно и динамично развивающиеся страны, как Гонконг, Тайвань, Сингапур, Малайзия, Таиланд.

Причем здесь надо подчеркнуть еще одно очень важное обстоятельство. В самый острый момент последнего мирового экономического кризиса, когда Китаю было очень нелегко сдерживать напор на юань, когда у Китая рушились традиционные рынки не только в Юго-Восточной Азии, но и в других регионах мира (это был 1997-98-й год), Пекин не пошел на снижение курса юаня. Единственной валютой, которая не была девальвирована в кризисе, помимо гонконгского доллара (тоже спасенного Китаем, поскольку именно пекинские валютные вливания позволили Гонконгу устоять), стал юань. Для всего гигантского и по географическим масштабам, и по населению, и по экономическому потенциалу региона это стало достаточно четким и ясным знаком: юань – валюта, которой безусловно можно доверять.

Можно, конечно, считать это случайностью, признаком идеологического упрямства или каких-то сложных умыслов Пекина. Но наиболее очевидная интерпретация данного события следующая – Китай дает знак: "Мы готовы сделать юань центром нового валютного союза в Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке".

Однако, несмотря на описанную сумму обстоятельств, Китай, скорее всего, не намерен и не будет в ближайшие годы "по-крупному" играть против доллара и по своей инициативе входить в резкую конфронтацию с США.

Прежде всего, Китай замыслил и начал реализовать целый ряд крупнейших инфраструктурных и хозяйственных проектов: строительство системы гигантских электростанций, крупномасштабные ирригационные сооружения и системы, позволяющие резко поднять качество и объемы производимого продовольствия; наконец, проектируется или уже начато строительство ряда современных высокотехнологичных индустриальных комплексов. На всё это Китаю нужны очень большие инвестиции. И поступают сообщения, что он уже принципиально договорился об этих инвестициях с США.

Но, помимо этого, Китай, будучи экономическим гигантом даже по сравнению с США по ВВП, пока что в той же системе координат объективно является технологическим карликом. По общему уровню технологий он, конечно, глубочайшим образом отстает не только от США, но и от многих других стран мира (хотя есть некоторые сегменты, в которых китайские технологии на уровне мировых, но эти зоны крайне узкие, и их можно пересчитать по пальцам). Во всем остальном Китай крайне нуждается в сверхсовременных, то есть именно американских технологиях. И по этой причине он, опять-таки, играть против доллара и США всерьез не хочет и не может.

Следующий фактор возможного обрушения доллара из выделенной нами "субъектной" группы – игра против американской экономики, организованная транснациональными корпорациями и банками – ТНК и ТНБ (см. рис.8). Цели транснациональных корпораций и банков, о чем уже говорилось выше, – это перехват управления финансовыми потоками и мирохозяйственными процессами у национальных, то есть государственно-финансовых, структур.

Рис.8.