Солярис. Возвращение со звезд.

— Тебе не нравится. Ясно. Мне он тоже не по душе. Но что стал бы я делать, если бы не разбирался в подоплеке твоего поведения? Надоевшие похороны, вот и все. Гэл, Гэл...

— Я всю жизнь Гэл.

— В чем дело? Сбор, капеллан. Завтракаем и отплываем.

— Куда же?

— Мне случайно известно. Возле моря сдаются маленькие домики. Возьмете машину...

— Что значит «возьмете»?

— А как? Святым духом? Капеллан...

— Если ты не прекратишь, Олаф...

— Хорошо. Знаю. Ты хотел бы осчастливить всех: меня, ее, Сеола или Сеона — нет, не получится. Гэл, вместе отправимся. В крайнем случае подбросишь меня до Хоула. Я возьму там ульдер.

— Ну-ну,— остановил я его,— неплохой я тебе организовал отдых!

— Не жалуюсь, и ты не жалуйся. Может, что-нибудь и получится» А теперь хватит. Иди.

Завтрак проходил в странной атмосфере. Олаф говорил больше, чем обычно, но скорее в пустоту. Эри и я почти не отвечали. Потом белый робот подал глайдер, и Олаф поехал на нем в Клавестру за автомашиной. Так он решил в последний момент. Через час машина была уже в саду, я погрузил свои пожитки, Эри тоже взяла свои вещи — вше показалось, что не все, но я ее ни о чем не спрашивал, мы вообще не обмолвились ни словом. И солнечным днем, который обещал быть жарким, мы поехали сначала в Хоул — это немного в сторону,— и Олаф там вышел; он только в машине сказал вше, что снял для нас домик.

Мы не прощались.

— Послушай,— проговорил я,— если напишу тебе... ты приедешь?

— Вероятно. Сообщу тебе свой адрес.

— Напиши до востребования, в Хоул,— попросил я. Он подал вше свою сильную руку. Сколько еще таких осталось на Земле?

Я пожал ее так крепко, что кости захрустели, и, не поворачиваясь, сел за руль. Мы ехали почти час. Олаф сказал вше, где я должен искать этот домик. Маленький дом — всего четыре комнаты без бассейна — стоял на самом берегу. Минуя ряды цветных домиков, разбросанных на холмах, мы после очередного подъема увидели океан. А его приглушенный шум слышали еще издалека.

Порой я поглядывал на Эри. Она сидела выпрямившись, молчала и только изредка смотрела в окно на пейзаж. Домик, наш домик должен быть голубым с оранжевой крышей. Я почувствовал на языке вкус соли. Шоссе повернуло и дальше шло прямо до песчаного берега. Шум океана, волны которого издали казались неподвижными, сливался с резким гулом мотора.

Домик был одним из последних. В маленьком саду, с кустами, серыми от морской соли, были заметны следы недавнего шторма. Волны, видимо, доставали до низкой ограды — везде валялись пустые раковины. Козырек наклонной крыши напоминал отогнутые поля шляпы и давал большую тень. Из-за высокой дюны, слегка покрытой растительностью, выглядывал соседний домик. До него было шагов шестьсот. Ниже, на серпообразном пляже, виднелись силуэты людей.

Я открыл дверцу.

— Эри...

Она вышла молча. Если бы я мог знать, какие мысли прячутся за ее слегка наморщенным лбом. Она шла к дому рядом со мной.

— Подожди,— сказал я.— Тебе нельзя переступать порог, понимаешь?

— Почему?

— Открой...— попросил я. Она прикоснулась пальцами к плите, дверь открылась.

Я перенес ее через порог и поставил на пол.

— Такой обычай. На... счастье...

Она пошла смотреть комнаты. Кухня в конце дома, автоматическая, один робот, собственно, не робот, а некое глупое электрическое создание для уборки. Робот мог и подавать на стол. Исполнял приказы, но произносил всего несколько слов.

— Эри,— спросил я,— хочешь пойти на пляж?

Она покачала головой. Мы стояли посредине самой большой, белой с золотом комнаты.

— А чего ты хочешь, может...

Я не успел закончить фразы, а она снова покачала головой.

Я уже представлял, как будут развиваться события. Но я уже бросил кости, игра должна продолжаться.

— Принесу вещи,— сказал я. Я ждал какого-нибудь ответа, но она села на зеленый, как трава, стул, и я понял, что она не произнесет ни слова.