Создатель эхоров. Дом в Африке (СИ)

- Смотрите, мороженое нарисовано! - радостно сообщила Сури, указывая на вывеску на противоположной стороне улицы на углу. Там над невысоким крылечком из пары ступенек и навесом из выгоревшего жёлтого полупрозрачного пластика имелся прямоугольный щит метр на два, где в овале слов на местном языке были нарисованы очеловеченные мороженое, хот-дог и стакан с кофе. Рядом с дверью, с левой стороны, находился металлический шкаф, с трёх сторон закрытый тонкой сварной решёткой с частыми ячейками, за которой лениво крутили вентиляторами четыре больших кондиционера, пуская тонкую струйку конденсата на асфальт, навевая этим неприличные мысли.

- Зайдём? - посмотрела на меня Кристина, потом перехватила меня за руку, чуть не растеряв пакеты свои и мои. - Тебе остыть нужно, Сан, вот какой весь горячий. Мороженку тебе куплю. Пошли!

И тут же потянула через дорогу, не обращая внимания на зазвучавшие клаксоны автомобилей и непонятные, полные экспрессии, голоса водителей с кожей всех цветов.

В заведении было прохладно и достаточно уютно, хотя с тем кафе, что располагается рядом с моей гостиницей, было не сравнить. Здесь и столы старее, вместо сверкающего, винилового, ламината - лаченые доски, покрытые кучей царапин, стены покрыты пластиковыми панелями, но хотя бы были чистые.

За стойкой находилась немолодая европейка в белом переднике поверх футболки и шорт. На английском она говорила с чудовищным акцентом, а вот испанский, которым владела Руста, знала хорошо. И именно потому заказ делала венесуэлка, пока наша компания устраивалась за самым просторным столиком. Кроме нас тут сидели всего две девчонки - мулатка и сильно загорелая европейка, обе совсем мелкие, подростки ещё. Перед каждой стоял большой бумажный стакан с 'колой' и на картонной яркой тарелке по бургеру.

- Ну, вот мы сей... - начала говорить улыбающаяся Кристина и вдруг резко замолчала, а её глаза полыхнули яркой зеленью. - Ложись!

Одновременно с криком она толкнула меня на пол, отбрасывая на пару метров в сторону, подальше от окна, напротив которого мы заняли столик. Я успел заметить, что Огонёк с Льдинкой синхронно опрокинулись назад, опрокидывая лёгкие пластиковые стулья, и откатились ко мне, как Кристина очень медленно стала заваливаться на бок с перекошенным лицом и светящимися глазами, выгибаясь в причудливой позе.

И потом окно разлетелось на сверкающие осколки, принеся с собой уличный шум и звуки выстрелов автоматов.

По столам и стульям в кафе прошлась свинцовая метла, круша тонкий пластик, срывая панели со стен и выбивая щепки из пола. Через несколько минут в помещение влетел огненный шар, который пронёсся через весь зал, вильнул и ударил в столик с детьми, которые застыли в шоке, не успев ничего понять.

Сильнейший взрыв разнёс остатки обстановки в крошево пластика, стекла и дерева. Голову сдавила боль, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

- Кр... Кри... Кр... - захрипел я, поднялся с пола и, шатаясь, направился к месту, где осталась моя жена. Рядом появились две эхоры охранницы, выглядящие так, что только в гроб укладывать, да и то обязательно в закрытый.

Одна из них схватила меня за плечо и увлекла в сторону стойки, которая выдержала и расстрел, и взрыв эрпэгэшной гранаты. Вторая стала расталкивать ногами мусор, чтобы найти Кристину и при этом постоянно смотря в окно.

К телохранительнице присоединилась Сури, которая легко подхватила меня на руки и унесла за стойку, где сидела на корточках перепуганная до синевы на лице мороженщица.

Через минуту рядом положили Кристину, которая была без сознания и вся в крови. К счастью, она дышала.

- Прикройте, - кое-как сказал я, становясь на колени над раненой женой, - мне нужно минут десять. Из вас кто ранен?

- Не настолько тяжело, - произнесла Огонёк. Её слова я еле-еле услышал сквозь вату в ушах, которой, будто, по паре пакетов набили, не жалея.

У Кристины были три пулевых ранения в грудь, и пять осколочных во всём теле. На правой руке так и вовсе был перебит бицепс. Одна из пуль попала в лицо, пройдя навылет сквозь щёки и выбив три зуба. Повезло, что в тот момент она кричала и этим сберегла себе челюсть. Зато лицо всё было покрыто пятнами ожогов, которые на глазах наливались водянистыми пузырями. Из ушей у девушки текла кровь тонкими струйками.

С улицы вновь застучали автоматы, потом фыркнул дважды гранатомёт, но видимо, девушки прикрыли от гранат, которые точно бы размазали нас всех в этом помещении, а пули безобидно прощёлкали по стене и стойке, что была сделана из кирпича (это я понял, когда увидел внутреннюю стенку, которую поленились оштукатурить или закрыть панелями).

Никогда ещё так быстро и не жалея себя я не проводил сеанс лечения. Даже Алексу в той африканской деревушке лечил медленнее и относясь к себе бережнее.

Под ошалелым взглядом продавщицы из тела эхоры вылезали один за другим осколки и пули вместе со сгустками уже свернувшейся крови, размозжённых омертвевших тканей, мусор и кусочки одежды, вбитые в тело пулями.