Способен на все

Куини страстно закивала: – Да.

– С тех пор много воды утекло. Кому какое дело до того, что происходило лет сорок назад? И кто бы стал мстить за дела сорокалетней давности!

Куини окинула молодого ведущего ледяным взглядом. Его замечание явно отдавало отсебятиной.

– Я видела дневник Лестера. Последний заказ у него был в начале восьмидесятых.

Хотвайер натянулся как струна. Молодой ведущий заерзал на неудобном стуле.

– И все же и это событие произошло двадцать лет назад.

– Молодой человек, у моего Лестера были связи в правительстве, и, если бы они раскрылись, кое-кому было бы весьма неловко.

– А где сейчас его дневник?

– Пропал. – Куини произнесла эту фразу таким тоном, словно сам факт пропажи уже доказывал насильственный характер смерти Лестера.

– Вы в этом уверены? Может, дневник забрали уже после его смерти?

– Он пропал ночью накануне смерти моего друга. Лестер мне говорил. Он переживал из-за этого. Мы вместе с ним обыскали его комнату, и потом я обыскала его комнату уже после случившегося с ним сердечного приступа. Дневник определенно пропал...

Вскоре интервью закончилось, и Хотвайер выключил телевизор.

– Бедная Куини, она себя винит, – печально сказала Клер.

Хотвайер встал и окинул Клер внимательным взглядом. Он мысленно перебирал возможные сценарии.

– Почему?

– Она написала статью в «Газету ветеранов», в которой клеймила правительство за то, что те оплачивают киллеров.

– Так об этой заметке она говорила в начале интервью? Она была опубликована в «Газете ветеранов»?

– Да.

– Сколько людей могли ее прочитать?

– Тираж этой газеты вполне приличный. Она бесплатно доставляется всем проживающим в Бельмонт-Мэноре и еще в три похожих интерната. Еще ее выписывают члены политической группы, поставившей во главу угла заботу о пожилых. Есть у газеты и другие подписчики.

Выходит, статью прочло больше людей, чем увидело интервью по телевизору.

– Она и в статье сообщила о том, что видела дневник киллера?

– Она не написала об этом прямо, но дала недвусмысленный намек.

Хотвайер определенно завелся.

– Этот киллер, Лестер, он тоже жил в Бельмонт-Мэноре?

– Да.

– И он тоже был твоим другом?

– Да, мы были очень близки. – Глаза Клер наполнились слезами. – Он умер в ночь накануне нападения. Я так по нему скучаю, – жалобно протянула Клер.

В Хотвайере боролись два желания: успокоить Клер и собрать побольше информации. Вторая потребность оказалась сильнее. Сейчас главным было обеспечить безопасность Клер, и, кажется, он приблизился к разгадке мотива преступления.

– Ты много времени с ним проводила?

– Больше, чем с кем бы то ни было, включая Куини. Он вызывал меня каждое мое ночное дежурство. Мы подолгу разговаривали.

– Он рассказывал тебе о своем прошлом киллера?

– Да. Но вначале я думала, что это его фантазии. И только недавно поняла, что он вспоминает реальные события из прошлого.

– Он говорил тебе, кого убивал?

– Да, он называл некоторые имена, но не одно имя не было мне знакомо.

– Как его звали?

– Я говорила тебе. Лестер Уилсон.

– Я имею в виду его профессиональное имя.

– Откуда ты знаешь, что оно у него было?

– Он прожил долгую жизнь. Дожил до пенсии, не прожил бы столько, если бы не работал под вымышленным именем или псевдонимом.

– Арван – так он себя называл.

– Кельтский бог смерти.

– Именно, – с некоторым удивлением подтвердила Клер.

Хотвайер насмешливо поднял бровь.

– Мы тоже кое-что читали.

Клер улыбнулась ему, и глаза ее задорно блеснули.

– Как трогательно.

– С кем еще, кроме тебя и Куини, он мог поделиться своими тайнами?

– Ни с кем из тех, кого я знаю. Рассудок его все больше мутился с годами. Но в разговорах со мной он всегда преподносил свои откровения как великую тайну. А когда Куини опубликовала свою статью, постояльцы Бельмонт-Мэнора и обслуживающий персонал отреагировали на нее недоверчиво.

– На кого он работал?

– Он никогда мне об этом не говорил, но Куини он показывал дневник.

Да, и об этом она заявила на интервью, и если подозрения Хотвайера оправданны, то ей грозит серьезная опасность после такого рода публичных заявлений.

– Дерьмо.

Клер удивленно на него посмотрела.

– Прошу прощения, – машинально ответил Хотвайер и глубоко вздохнул. – Как ни печально, но в чем-то эта дама могла быть права.

– Но Лестер был уже старик. Он никому не мог причинить зла.

– Он был наемником, а это означает, что он работал и на гражданских. А эти ребята, поверь мне, из штанов выпрыгнут, чтобы только их не раскрыли.

– Гражданские – это все, кто не наемники?

– Это все, кто не солдаты. Но суть не в этом. Суть в том, что некоторые из клиентов Лестера могут быть живы, и кое-кто, возможно, еще не слишком стар для того, чтобы беспокоиться о собственной политической репутации.

– Ты не шутишь? – У Клер округлились глаза.

– Нисколько.

– Вот это да!

– Как он умер?

– От сердечного приступа.

– У него было слабое сердце?

Клер прикусила губу. В глазах ее стоял ужас.

– Вообще-то нет. Это правда, что правительство его заказало?

– Нет.

– Слава Богу.

– Я думаю, что тут может быть замешан гражданский. Частное лицо, так сказать. И тогда Куини тоже грозит опасность.

Клер вскочила и схватила Хотвайера за руку: