Сражение века

До этого мы с ним не встречались и не были знакомы. Я знал, правда, что он был одним из руководителей обороны Одессы и Севастополя. Встреча на дорогах войны. Как много было и у меня и у него таких встреч. Встретились, разошлись. А эта встреча была на всю жизнь, до самого того скорбного часа, когда довелось мне проводить самого родного и дорогого моего друга, которого подарила мне моя долгая жизнь, Николая Ивановича, Маршала Советского Союза, командующего ракетными войсками Советского Союза стратегического назначения в его последний путь - на Красную площадь. Дружба наша была скреплена не только боями за Сталинград, не только тем, что мы рядом провели много дней и ночей под огнем врага, но общей горечью утраты наших боевых товарищей.

А тогда? Тогда мы еще не знали друг друга, и не знали, сойдемся ли характерами на той точке, куда нас поставил ход событий.

Блиндаж Крылова. Это и не блиндаж в строгом смысле слова. Широкая щель, прикрытая хворостом и соломой. Поверх хвороста и соломы десять-двадцать сантиметров земляной насыпи. По одну сторону щели земляная лавка, по другую сторону земляная постель и земляной стол. Перекрытие содрогается от взрывов снарядов. Немцы уже обстреливают город и курган. Методический обстрел по площадям, еще не по целям. На столе разложены карты. На них сыплется земля.

В блиндаже двое: генерал Крылов с телефонной трубкой в руке и дежурная телефонистка Елена Бакаревич, голубоглазая девушка лет восемнадцати. Крылов с кем-то резко разговаривает. Его голос звучит твердо, громко, рассерженно. Бакаревич сидит у входа с двумя трубками на ушах и кому-то отвечает:

- Занят по другому телефону...

Я достаю документ и кладу его перед Крыловым. Не прекращая отчитывать кого-то, он пробегает бумагу глазами, потом заканчивает разговор, и мы здороваемся. При скудном свете коптилки вижу энергичное, суровое и в то же время приятное лицо.

- Видите ли, товарищ командарм, - говорит Н. И. Крылов, - командир танкового корпуса без моего разрешения снял командный пункт с высоты 107,5 и перенес его на самый берег Волги. Другими словами, командный пункт соединения находится сейчас позади нас. Это безобразие...

Соглашаюсь с ним, что это безобразие, и пересаживаюсь к столу. То и дело раздаются телефонные звонки. Бакаревич передает трубку Крылову. Он отдает распоряжения на завтрашний день. Я слушаю, стараясь вникнуть в смысл разговора: решил не мешать Крылову. Слушая его и одновременно изучая его рабочую карту, отметки и стрелы на ней, хочу войти в курс происходящих событий. Чувствую, что для спокойного доклада об обстановке у него нет времени. Я должен довериться Крылову, не нарушать его действий, не изменять его плана на завтра, потому что все равно ничего не смогу исправить, если даже это и нужно.

Американцы говорят "время - деньги". В обстановке тех дней можно было бы сказать "время - кровь"; ведь за упущенное время придется расплачиваться кровью наших людей. Крылов, очевидно, понял мое желание; во время своих телефонных разговоров он острием карандаша показывал на карте участок, о котором шла речь, очень подробно, с повторениями, разъяснял командирам задачи, вводя меня таким образом в боевую обстановку. Я почувствовал, что мы находим общий язык.

С Николаем Ивановичем Крыловым мы были неразлучны все время боев за город. Мы жили в одном блиндаже или щели, вместе спали и ели, вместе переживали все горести и радости.

Он был начальником штаба армии и моим первым заместителем. В то трудное время мы хорошо узнали друг друга, и в оценке событий, как бы сложно ни складывалась обстановка, у нас не было расхождений.

Я особенно ценил боевой опыт Николая Ивановича, полученный им в обороне Одессы и Севастополя, его глубокие знания, организаторский талант, умение работать с людьми.

Исключительная честность и отзывчивость, верность долгу - вот главные черты коммуниста Николая Ивановича Крылова.

Я отправил телеграмму Военному совету фронта о прибытии на место и о вступлении в командование 62-й армией и взялся за работу. Прежде всего я решил выяснить, почему командир танкового корпуса самовольно переместился на берег Волги, когда есть приказ:

"Ни шагу назад!", и попросил вызвать его к телефону.

- Командир танкового корпуса у аппарата, - доложила Бакаревич, передавая мне трубку.

Назвав себя, я спросил, почему он без разрешения сменил свой командный пункт. Генерал начал объяснять, что к этому его вынудили минометный огонь, потери в людях, неустойчивость подчиненных ему частей на фронте и ряд других причин. Я поинтересовался, была ли связь с командным пунктом штаба армии, когда он принимал такое решение. Он ответил:

- Не знаю, сейчас выясню...

Я приказал генералу вместе с комиссаром немедленно явиться ко мне на Мамаев курган.

В блиндаж вошел член Военного совета армии дивизионный комиссар Кузьма Акимович Гуров. Поздоровались. Мы были знакомы и раньше.