Степан Буков

- Заклеймил, - обиделся Лунников. - Что, я не понимаю, какая сейчас ситуация: комендантский наш час - дело временное. Немцы должны сами себе самостоятельно установить режим жизни: либо свобода и власть трудящихся, либо опять на шею им капиталисты вскочат, которых в западных секторах союзники обожают, как родственников.

- Правильно отрапортовал, - сказал Кондратюк, - а то я думал, тебя на свое идеологическое иждивение взять как отстающего.

- Ну вот что, перекур кончаем, надо посты занимать, - вставая, объявил Буков. - У Кондратюка свое дело. Мы боевое охранение. Ты, Лунников, становишься в первом боковом отводе, наблюдение ведешь по магистральному каналу. Ты, Должиков, в обратном направлении, тоже у бокового отвода. Я ваш резерв. Вызывать, в случае чего, световым сигналом, самой короткой вспышкой, ладонью фонарь прикрыть и чуточку щелку между пальцев оставить.

Сопроводив, как разводящий, на пост Лунникова и Должикова, Буков встал по другую сторону стены, за которой работал Кондратюк, продолжая свой тщательный поиск, прикрепив брючным ремнем к голове фонарь, подобно шахтеру-забойщику.

Дзюба правильно предсказал, что утром уровень сточных вод повысится.

Буков тревожно прислушивался к сопению сточной воды, ползущей под землей, как гигантское мягкое пресмыкающееся, и чувствовал сквозь прорезиненную спецовку ее отвратительное, ощупывающее прикосновение.

И дышать становилось все труднее от зловония и оттого, что вода вытесняла воздух из туннеля.

Вспоминая о том, о чем рассуждали его люди во время перекура, Буков отметил, что каждый деликатно избегал говорить об обстановке, в которой они оказались, будто здесь ничего такого нет особенного, что бы могло взволновать, обеспокоить.

Это было проявлением солдатской воспитанности - делать вид, будто "все в норме", чтобы не трепать ни себе, ни товарищу нервы предположениями о грозящей опасности, не обнаруживать своих опасений, а уж если высказывать их, то только иронически, насмешливо, будто подсмеиваясь над самим собой.

Поэтому и было сказано Кондратюку:

- Нашел работенку себе по специальности. Обрадовался. Любитель взрывные шарады разгадывать.

- Ну и что? - притворно сердито ответил Кондратюк. - Да, любитель, вам такого моего удовольствия не понять.

Лунников заметил:

- На байдарке тут можно патрулировать - и спорт, и служба.

И даже Должиков произнес в тон ему:

- Подземный патруль, на петлицах - летучая мышь. Буков перебрался за стенку к Кондратюку. Сказал:

- Вода прибывает!

Кондратюк, медленно и осторожно выпрямившись, спросил недовольным тоном:

- Ну и что?

- Наши могут не дойти.

- А чего им понизу топать? Вылезут из первого же люка, и все.

- Район сильно разрушенный - завалы, крышки люков не поднять.

- Ну, это их забота, - хмуро сказал Кондратюк, - а у меня тут свое. Смотри, вот провод к кольчужке далеко ведет, ходил я вдоль, конца нет, значит, где-то с дальней точки подрывная машинка. А это вот шнур, тоже конца не обнаружил, тянется в боковой ход, страховались, значит. Но еще одну штуку обнаружил - в полметра от пола поставлены взрыватели на предохранителях из кусков пиленого сахара. Если вода на этот уровень подойдет, сахар в воде растает, взрыватель сработает. Это у флотских манера на сахаре взрыватели ставить. Просто и надежно. Значит, со всех сторон, на все случаи тут продумано. А вот еще с часовым механизмом нашел, но он незаведенный, просто так стоял. - Воскликнул гневно: - Это же все-таки надо такую бесчеловечность учинить! Ну, заложил бы взрывчатку под объектами, чтобы выборочно только наших побить, а то всех начисто потравить - и своих, и наших - изуверство окончательное. Сколько я всяких подлостей их только не обезвреживал: наших погибших на поле боя они минировали! Под подходящие для госпиталя помещения фашисты мины закладывали замедленного действия. Все было, но такого не попадалось.

- А теперь ничего здесь не осталось, что бы сработало? - опасливо осведомился Буков.

Кондратюк сказал высокомерно:

- Стал бы я на рассуждение время тратить, если б все не зачистил. Добавил сердито: - Сейчас по линии бы пройтись и на обоих концах в засаду засесть.

- Теперь нельзя, - покачал головой Буков. - Вода подпёрла. Надо выждать. Пойду проверю, как там Должиков в охранении.

Должиков стоял в боковом откосе уже по грудь в воде.

- Ну как? - спросил Буков. - Не утоп еще окончательно?

- Ну что вы! - сказал Должиков. - Я на стене смотрел отметки уровня, выше плеч не поднимается.

- А вдруг?

- Я же на посту! - сказал Должиков.

- Это верно! - согласился Буков. - Пост - служба такая: умри, но не сойди. - Помолчал, подумал и заявил решительно: - Пока я тебя с этого поста снимаю. Поскольку по высокой воде никто сюда, надо полагать, не сунется. А вот где Лунников, там склон сильнее, там и уровень ниже. Я тебя к нему напарником назначаю.

Лунников откликнулся во мраке плаксиво и не по форме:

- Ага, пришли - ну все! Хватил меня псих, хоть беги или об стену...

- Что-нибудь засек?

- Ничего! И вообще - ничего. Стоишь и думаешь: ни тебя и вообще ничего нет, - бормотал Лунников.