Степан Буков

- А что это у тебя на лбу? Ушибся?

Зуев досадливо поморщился:

- В одном месте стукнулся впотьмах, ничего холодного под руками не было. Приложил пистолет вместо пятака. Но долго держать так не пришлось. Ну и вздулась гуля.

- Значит, по-прежнему, как на фронте?

- А те, кем я занимаюсь, те капитуляцию не подписывали. - Сказал одобрительно: - Доктор тебя хвалит, говорит, скоростным способом на поправку ведет, так ты старайся, лечись. - Сообщил с улыбкой: - Шарлотта тебе кланялась, в мэрии теперь служит, рекомендовал я ее туда сам лично.

- А Должиков как?

- Работает. Недавно обнаружил крупную шайку. Получали продукты по фальшивым карточкам и вывозили на запад.

Ты, наверное, не знаешь, англичане во время войны изготовляли фальшивые продуктовые карточки и забрасывали их в Германию, чтобы дезорганизовать снабжение населения.

Анализ типографской краски и бумаги показал, что карточки сработаны без учета изменения в обстановке. Пришлось дать одной из союзных комендатур разъяснение, что наши краски иного химического состава и бумага также. Ну, там еще кое-что они не учли, что объяснять потребовалось...

Словом, дел хватает. - Сказал завистливо: - А у тебя здесь хорошо, спокойно. Я, когда в госпиталь попадал, всегда сильно в весе прибавлял. А что? Отдых...

IX

После госпиталя Букова зачислили дизелистом на передвижную электростанцию. Но обслуживала она не армейские хозяйства, а кочевала по Германии, питая своим током населенные пункты, где городские электростанции были повреждены.

Это была спокойная, приятная должность - даровать людям свет. И когда электростанция разместилась в заводском дворе и подключила свой кабель и станки обрели жизнь, Буков затосковал. Его томительно тянуло в цеха, где все было таким же, как и на его заводе, и рабочие были такими же степенными, озабоченными, как на его заводе.

На почве совместной работы по текущему ремонту дизелей электростанции Буков познакомился с Гансом Шмидтом.

Толстый, румяный, добродушный, с солидным брюшком, Шмидт совсем не походил на бывшего подпольщика. Он объяснил, показав мизинец, что он сначала был таким, а затем, показав большой палец, объявил, что он теперь такой, потому что война кончилась.

Букову нравилось, как во время работы Шмидт ведет себя, не отвлекается на разговоры, на перекуры. И они без слов понимали друг друга, потому что обладали равным знанием дизеля, оба трудились молча, все больше проникаясь взаимным уважением.

После работы беседовали.

- То, что у вас в ноябре тысяча девятьсот восемнадцатого года была провозглашена Баварская советская республика, это я еще в школе проходил. И про спартаковцев, и про рот-фронт. И то, что ваши в интербригадах в Испании против фашистов сражались, и то, что Гитлер немецким коммунистам топором головы рубил, даже детям у нас известно было. Я сам в пионерском отряде имени Тельмана состоял. А потом в комсомоле в юнгштурмовке ходил. И мы по-ротфронтовски сжатым кулаком приветствовали на митингах резолюции за вас. Но где же он потом, этот ваш кулак, оказался?

Шмидт, посасывая трубку, спросил:

- А если б буржуазное правительство расстреляло большевиков в тысяча девятьсот семнадцатом году, вы бы пришли к власти?

- Весь народ не постреляли б, а он у нас за большевиками, за Лениным пошел.

- Но вы потерпели поражение в революции тысяча девятьсот пятого года. Мы тоже потерпели такое поражение.

- То же, да не то, - обидчиво возразил Буков. - Для нас это было вроде разведки боем. Если по-военному рассуждать.

- Твой отец кто?

- Рабочий-кочегар, большевик.

- А у нас очень много было рабочих социал-демократов, и я тоже.

- Ну, значит, ясно, - сказал Буков.

- Тебе - да, а мне - нет. Я считал, что большевики и их революция это хорошо для России. Но у нас должно быть иначе.

- Как это иначе?

- Без насильственного захвата власти.

- Сильно, значит, ошибались! - констатировал Буков.

- Да, я был такой. Но потом стал понимать.

Однажды Буков сказал со вздохом:

- А на фронте я бы мог тебя убить.

- Я тоже, - сказал Шмидт.

- Вполне, - согласился Буков. - А теперь мы вместе одним делом заняты. Смешно. - Но произнес он это слово без улыбки. Добавил задумчиво: - Раз у вас теперь тут народная власть, значит, черед и вашей победы.

- Да, но есть западная зона. И там плохо, и это очень опасно.

- Ничего, - сказал Буков. - Где заря, а где закат, мы знаем... Оттуда, с заката, все неприятности. Так мы по-фронтовому считаем...

Ночью на заводских путях загорелись цистерны с горючим.