Степан Осипович Макаров

Дорожа каждой минутой, Макаров отправился в путь, не дождавшись даже официального приказа о назначении. Он успел все же создать свой штаб из деятельных и энергичных морских офицеров. Вместе с Макаровым на Дальний Восток отправлялась группа подобранных им опытных рабочих Обуховского и Балтийского заводов и пять вагонов материалов, необходимых для быстрейшей починки поврежденных в Порт-Артуре кораблей. Перед отъездом он поднял в министерстве вопрос о посылке кораблей Средиземноморской эскадры для пополнения Тихоокеанского флота. Накануне Макаров в Кронштадте простился с матросами: «Спасибо, что собрались проводить меня, — сказал им Макаров. — Там, на Востоке началось жаркое дело. Нужны люди — поеду и я. В эти минуты нужно поддерживать друг друга. До свиданья! В добрый час… быть может и увидимся… прощайте!»

Макарову по должности полагался специальный поезд, но он отказался от этого ненужного ему права, указав, что сейчас дорог каждый вагон для отправки войск. Он занял для себя и своей канцелярии только два смежных купе в вагоне и категорически отклонил торжественные проводы с воинским караулом, музыкой и толпой провожающих. Об его отъезде ничего не было сообщено и в газетах. С Макаровым уезжали два преданнейших его помощника, уже издавна делившие с ним все его радости и невзгоды: бывший командир «Ермака» Михаил Петрович Васильев и Константин Федорович Шульц, минный офицер, плававший вместе с Макаровым еще на «Витязе».

Отправлялись в Порт-Артур также полковник генерального штаба профессор А. П. Агапеев[125] и несколько высококвалифицированных корабельных инженеров для руководства ремонтными работами на судах дальневосточной эскадры.

Макаров был противником широко распространенного в правительственных кругах мнения, что война с Японией не представляет серьезных трудностей, что японцев можно «шапками закидать». Он отчетливо представлял себе сложность положения на Востоке и видел грубые ошибки, уже совершенные там. Ненавидевший вообще помпезные проводы и встречи, хвастливые заявления и выспренные разглагольствования, Макаров на этот раз считал особенно необходимым, чтобы об его отъезде в Порт-Артур знали очень немногие.

В Москве он почти не выходил из вагона, стоявшего на запасных путях в ожидании подачи состава, приводил в порядок свои дела, писал много деловых и частных писем. Министерству он напоминал о срочных мерах по усилению Дальневосточного флота, указывал на недостаточное количество миноносцев и вторично просил немедленно же заказать и отправить в Порт-Артур 48 миноносцев и минных катеров.

Своей жене Макаров писал о деньгах. Капитолина Николаевна не любила отказывать себе в чем-нибудь. Предметом ее постоянных забот были дорогостоящие наряды. Своими привычками она не раз ставила всю семью в затруднительное положение, и Макаров постоянно должен был беспокоиться о деньгах. Во многих его письмах к жене слышится настойчивая просьба — быть экономнее, жить по средствам. Характерно в этом отношении и его письмо, написанное жене на пути в Харбин 19 февраля 1904 г.

Макаров писал Капитолине Николаевне: «Я телеграфировал Федору Карловичу[126] о выдаче тебе 5400 руб. Получив столько денег, ты прежде всего захочешь подновить туалеты и таким образом деньги эти быстро исчезнут… Очень прошу тебя быть благоразумной, у нас уже было много примеров, что мы сидели без денег… Теперь неприлично тебе и Дине наряжаться в большие шляпы. Вы гораздо больше выиграете, если будете держать себя скромнее. Пожалуйста, еще раз прошу тебя поберечь деньги, и имей в виду, что, если ты истратишь 5400 р. или часть их, то я тебе ничего не переведу впоследствии. В первые два месяца с меня будут вычитывать все увеличение жалованья, так как я оставил тебе доверенность на 1200 р. Месяц я не получу здесь береговых почти ни копейки».[127]

Поражает беспечность, с которой Капитолина Николаевна относилась не только к расходованию денег, но и к самому факту начала войны.

В самом деле, не случайно Макаров напоминает жене о том, что «теперь неприлично тебе и Дине наряжаться в большие шляпы».

К начавшимся событиям Макаров и светское общество, к которому причисляла себя Капитолина Николаевна, относились по-разному.

Для Капитолины Николаевны война была лишним поводом к тому, чтобы блистать новыми туалетами на благотворительных («в пользу раненых») балах, Макаров расценивал войну как серьезную опасность, нависшую над Родиной, над народом. Впрочем Макаров видел и другие примеры беспечности. Один из них поразил его на пути в Порт-Артур.

Чем дальше углублялся поезд в Сибирь, тем больше обгонял по пути воинских эшелонов. Немало поездов двигалось и в обратном направлении, из района боевых действий в Петербург и Москву. «Вчера вечером, — пишет Макаров в письме от 9 февраля, — встретили поезд, на котором ехали порт-артурские дамы, выехавшие в день бомбардировки, — Гаврюшенко, Гиляровская и др. Они вызвали меня на платформу и были превеселы».