Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно

Конечно, нельзя полно характеризовать эпоху одним каким-то словом, понятием. И все-таки самое существенное для Возрождения — ощущение перспективы. В самом широком смысле — перспективы. И зримая видимость дали (Петрарка, взошедший на гору), и живописное изображение (многочисленные картины, трактаты о геометрической перспективе), и чувство неведомого за линией горизонта (Колумб), и стремление за горизонт знания (Николай Кузанский), и представление об исторической перспективе в прошлое (Данте) и будущее (Леонардо да Винчи), и вера в величайшие предначертания человека, в бесконечные возможности человеческой личности (это уже перспектива, уводящая в глубины самопознания).

Свобода личности

Что нового мог привнести в свою яркую и противоречивую эпоху Джордано Бруно? Что доказал он своей мученической смертью? Своей добровольной и страшной казнью? В дым и прах обратилось его тело. В бессмертие души он не верил. Понимал, что прекращается навсегда его жизнь — единственная в вечности Вселенной.

У него была возможность выбора. Он избрал для себя смерть.

Разве не лучше было бы продлить свое существование? Во Франции Генрих Наваррский перешел в католичество и смог стать великим государем. А отречение Галилея? Неужели оно хоть сколько-нибудь повлияло на развитие астрономии, физики?

Мир не перевернется, если лицемерно признать недвижность Земли; даже малая песчинка не шелохнется от этого.

Верность научной идее доказывается или опровергается фактами, а не подвигом самопожертвования.

Чего же достиг и к чему стремился Джордано Бруно?

Чтобы уяснить это, надо познакомиться не только с его жизнью, идеями, личностью, но и чуть внимательней приглядеться к его эпохе.

Столетиями накапливались противоречия в европейском обществе: между замкнутыми феодальными поселениями и растущим ремесленным производством, развивающейся торговлей; между религиозными догмами о мироустройстве и знаниями о мире, выработанными в труде, на опыте, в путешествиях; между властями светскими, государственными и владыками церковными; между возвышенными проповедями и низменными поступками духовенства… Короче, противоречий накопилось много, и они обострялись со временем.

Старая заскорузлая, задубевшая оболочка феодальной государственности не могла сдержать рвущиеся изнутри животворные силы. Люди нового времени «не вписывались» в узкие, принижающие человека рамки старого мира. В XVI веке таких людей было уже немало в разных слоях общества.

Не устраивала свободную человеческую мысль картина мира, которую столетиями навязывали людям церковники. Возвышенный и окрепший человеческий разум устремлялся в космические запредельные дали, круша жесткие хрустальные сферы, стиснувшие вселенную средневековья…

Любая историческая эпоха корнями своими уходит в глубины прошлого, несет в себе зародыши будущего.

В XVI веке продолжилась и в эпоху Возрождения достигла расцвета эпоха великих географических открытий. Стремительно расширялись земли, известные европейцам. Были получены бесспорные доказательства верности идей, а также глобусов и карт, утверждавших шаровидную форму нашей планеты. Океаны теперь перестали разъединять страны и народы.

В XVI веке получило широкое распространение книгопечатание, изобретенное Гуттенбергом и его последователями полстолетия назад. Общественное значение этого события также оказалось гигантским. Сочинения для избранных — рукописные манускрипты — сменились общедоступными изданиями. Сотни тысяч читателей получили возможность познакомиться с трудами мыслителей прошлого и современных писателей, философов, ученых.

Книги издавна были хранилищами знаний, сокровищницами мудрости. Они переходили из века в век, из поколения в поколение. Они передавали человеческую мысль во времени, а не только в пространстве. В этом было их величайшее назначение.

Значительную часть первых печатных изданий составляли священное писание, жития святых и другая религиозная литература. Но издавались и другие сочинения. В 1501 году вышли в свет труды Николая Кузанского (через четыре десятилетия после смерти автора и примерно за столько же лет до издания книги Коперника).

Еще до рождения Бруно были напечатаны и стали известны многим людям подобные высказывания, опровергающие средневековую модель мироздания. А уже после его смерти в начале XVII века Иоганн Кеплер сделал вывод: «Право же, за последние 150 лет произошло так много и столь значительных событий, что больше едва ли могло произойти» (главную причину этих событий он полагал в космических воздействиях, связанных с движением небесных тел).