Стреломант 3

Именно по всем этим причинам мой папаша, а, вернее, его клан хочет принять меня к себе — чтобы вся шумиха вокруг моей личности наконец-то улеглась и утихомирилась, ведь все это время единственной ее причиной были сами Ратко. Не было бы их дурацких принципов, не было бы их попыток убить меня — не было бы никакой шумихи, и сейчас они это поняли. Только вот уже поздно — само собой, после всего случившегося я ни при каких условиях не соглашусь пойти к ним в клан. Мало того, что это будет означать, что я молчаливо соглашаюсь встать в боевой строй мятежников, воюющих против людей и других реадизайнеров, так еще и никто не гарантирует, что я до этого момента вообще доживу!

Я все еще помню рассказы Ники о том, что внутри кланов происходили и дуэли и даже убийства. Так что мешает сделать то же самое со мной? Принять в клан и на весь мир, с широкой улыбкой, объявить о благостном воссоединении отца и сына, а потом, едва выключат камеры — перерезать глотку и скинуть труп в канаву. Да я бы и сам так сделал в предыдущей жизни, если бы потребовалось — отличный план же!

Себастьян явно просчитал риски, прежде чем выкладывать мне все факты — что я могу, по сути? Я простой парень из какого-то провинциального городка, почти деревни, пусть недюжинных способностей, но при этом не имеющих за спиной ни клана, ни рода, ни друзей толком. Я могу рассказать все свои домыслы Висла — а дальше что? Могу рассказать их Беловым, а могу не рассказывать — Висла расскажут сами… И что дальше? Допустим даже, сарафанное ради разнесет эту новость по всем дружественным кланам… И тогда она обязательно дойдет до тех же мятежников, ведь сарафанное радио именно так и работает — этот метод не подразумевает контроля распространения информации. А мятежники, стоит им понять, что их раскрыли, тут же претворят свой план в том же виде, в каком и собирались — только чуть раньше. А то и не раньше, а как раз в свое время — если другие кланы будут тормозить.

Так, наверное, думал Себастьян. Надо думать, что именно через неделю все и начнется, не зря же он дал мне именно этот срок. Неделя это очень мало, это как раз примерно столько, чтобы люди не просто передали друг другу информацию о грядущем социальном катаклизме, но и всерьез задумались о ней.

Только вот Себастьян кое-чего не учел.

У меня есть кому рассказать о его плане. И мало того — он даже мне поверит.

Я достал из кармана телефон и набрал номер майора Суджука — не тот, с которого он мне звонил в последний раз, а тот, который он мне дал после допроса. По непонятной мне причине, номер значился как отключенный.

Тогда я перезвонил на неизвестный номер, по которому болтал ночью. Равнодушная компьютерная тетя в трубке заявила мне, что такого номера вообще не существует — видать, это из-за защищенности линии.

Я убрал телефон в карман и задумался — что еще я могу сделать?

Сделать. Нет, сделать я как раз сейчас ничего не могу. Самый максимум, что я могу сделать — это тянуть время, тянуть эту неделю, не давая никакого ответа Себастьяну. Просто чтобы дать время хотя бы самому себе, чтобы что-то придумать. Это будет намного более эффективно, чем если бы я даже отмочил какую-нибудь новую выходку в попытке привлечь к себе внимание общественности — здесь просто не к чему привлекать внимание. Что мне нужно сделать? Сбежать из академии через лес? Вскрыть себе вены с воплями о неразделенной любви? Начать сыпать стрелами направо и налево и дожидаться, когда меня скрутят и проверят на психические заболевания?

Что бы я ни натворил, нет никакой гарантии, что информация об этих выходках вообще выйдет за пределы академии. Как она выйдет, если академия считай что отрезана от остального мира? Разумеется, у директора есть какие-то средства связи с внешним миром и…

Хм… Директор.

Директор, помнится мне, в своей вступительной речи как раз говорил о том, что реадизайнеры — это щит и меч человечества в войне против даргов, а кто-то среди студентов, помнится мне, при этих словах издавал саркастическое хмыканье. Жаль я тогда не посмотрел, кто это был — я же не знал, во что это может обратиться. Одно можно сказать точно — прямо сейчас среди нас, среди студентов, а том числе первокурсников, есть те, кто в курсе мятежных планов, и, судя по реакции на слова директора, ждут не дождутся, когда эти планы воплотятся в жизнь.

Но сам Вагнер вряд ли имеет отношение к заговорщикам. Если бы имел, ему намного проще было бы обойтись без этих пафосных напутствий касательно мечей и щитов, потому что намного проще было бы вообще не поднимать эту тему и не заострять на ней внимание. А если он не имеет отношения к заговорщикам, то он, пожалуй, единственный человек в академии, кому можно рассказать о сложившейся ситуации, и кто сможет сделать хоть что-то. Хотя бы передать эту информацию на большую землю, уже не от лица, пусть и немного известного, но все же первокурсника, у которого в голове конспирология пополам с сиськами, а от своего собственного.

Если, конечно, он мне вообще поверит.