Студенты и совсем взрослые люди

– Погоди, Шурка, – Толя растерялся и от внезапности назвал Александру ночным, любовным именем, таким, что только в радости на ушко шептал. – Шурка, к нам, сюда, сейчас, в любую минуту придёт Алёшкина любовь? А я тут пьяный и в майке?! Да японский городовой!

– Так. Пехота! Отставить! Р-равняйсь! Смир-рна! – вдруг со смаком прорычал Колька. Филипповы вздрогнули, чуть растерялись. (Вот что значит поставленный командирский голос.) – Слушай команду! Сестрёнка, утюг. Толька, кубарем в ванную, водные процедуры, холодной водой, чтобы сию секунду был огурчиком. Я помогу убрать, – он осанисто привстал, его не менее основательно шатнуло. – Где мой китель?!

– Да он на тебе, енерал! – захохотала Александра. – Нет уж, мужики, вы давайте-ка оба – на процедуры. А я тут сама. На кухне я – генерал, маршал и самый главный кто там есть.

Ради такого дела не пожалели взрослые мужики животов своих, тут уж всё было – и «два пальца в рот», и полоскания, вся физиология, масло сливочное, что-то ещё съели, то, что Александра в коробке с лекарствами понаходила. Одной бритвой выбрились заново, всё больше приходя в себя, разгораясь улыбками, как мальчишки. «Новый человек в доме! Девушка. Наверное, красивая. Какая она?» Любопытство разбирало их до щекотки. Одно дело самим женихаться, другое дело – смотреть, как твои дети сами судьбу свою выбирают.

Прошло ещё, наверное, минут пятнадцать скоростных метаний по маленькой квартирке Филипповых, на втором этаже старого деревянного дома, что на Речной улице да в городе Зареченске. Не было для Александры, Анатолия и Николая ничего важнее этого приготовления. Наконец был убран утюг, на шкаф улетела гладильная доска, на кухонный стол легла новёхонькая, из невообразимых хозяюшки-ных тайников припасённая скатерть, у соседей был одолжен лимонад, на столе возникли новые фужеры. Всё, что можно было накрошить, было накрошено, разложено по тарелкам по-городскому. Красота, как в книге «Домоводство» издания 1956 года. Повисла тишина, изредка прерываемая общим нервическим смешком.

Родственнички сидели рядышком, истуканно, как будто позировали залётному фотографу. Анатолию очень хотелось закурить, но он терпел. Что-то резало воротник. Он поднял руку и с ужасом обнаружил, что не вынул картонную полоску из-под воротника только что выглаженной сорочки. Вытащил и стал комкать в клешнях. Николай выбрал самую стратегически выгодную позицию – возле окна, что в сад выходило. Угол обзора загораживала крыша сарая Филипповых.

– Включи телевизор, Анатолий. Что так сидеть? Придут наши. Скоро придут.

Анатолий сделал вид, что не заметил этого «наши». Незнакомую девчонку уже приняли. Заочно. Очень хотелось, чтобы всё получилось у Алёшки.

– Вот что я тебе скажу, Сашенька…

Только Телятников повернулся к Филипповым, как за окном раздался резкий вскрик, громкое мяуканье, послышался быстрый шорох, стук, царапанье, и какая-то тень очень быстро взобралась прямо по стене сарая, выскочила на самый верх крыши и затихла со стоном.

Все ошалело смотрели друг на друга. Немая сцена.

– Покрупнее кошки будет, – озабоченно пробормотал генерал. – Что ж такое? Чёрт, яблоня мешает. Что за город – фонари не горят! Северным светом питаетесь! Глянь, на самом коньке сидит. Сашка, ну-тка, глянь из спальни, что там?

– Темно, Коль. Собака?

– Собаки по сараям не лазят, чуда.

– Толя, ну-тка, сходи вниз, глянь.

– Я с тобой, Толя. Подожди. А, ч-чёрт. Где мои ботинки?

Вдруг в дверь постучали. Анатолий метнулся, еле-еле открыл лязгающий (надо смазать!) замок – проклятые клешни дрожали. Дверь распахнулась.

Алёшка.

– Пап…

– Привет, сынок, – Анатолий вытянул шею, выглядывая на тёмную лестницу, освещавшуюся только скудным потоком закатного света через окно напротив. – Как дела, как учёба?

– Пап, какая учёба?! Пап… Где наша лестница?

– Какая лестница? Ты что, сынок? – Анатолий наконец совладал с любопытством, растерянностью, со всей неожиданной эмоцией отца, ожидающего увидеть девушку своего сына.

– Пап… Ну… – Алёшка повесил голову, вздохнул.

– Сынок, зачем тебе лестница? – ласково пропел Анатолий, заметно разогреваясь. – Ты что начудил, сыночек?

– Я… Мы… Я пошутить хотел…

– Давай быстрее! Ну?! Что натворил?!

– Я… Я Зосе хотел змею показать, шкурку… – и растерянный Алёшка показал сухую ужиную кожу на ладони. – А она…

– Алёшенька, голубь ясный, только не говори, что ты загнал свою девушку к нам на крышу сарая. Это же не так, сынок?

Алёшка уронил голову.

– Толя, что такое? Алёшка, привет, племяш. Что случилось? – генерал Коля наконец справился с обувкой, выглянул из-за плеча Филиппова.

– Что? Факир-одиночка. Жених-рекордсмен. Коля, он к нам на крышу свою девушку загнал с помощью искусственной змеи.

– Орёл, – генерал оценил обстановку. – Слышь, орёл? Стой на месте, свети спичками. А то два взрослых дяди костей не соберут. Побежали, Толька. Первым делом девушки, самолёты подождут.