Судьбы и сердца

Неделя прошла, а за нею другая,
Жизнь словно бы гладко и мирно течет.
Ни горя, ни песен, ни ада, ни рая…
Пусть так. Но чего же еще она ждет?

Веселья? Да нет же! Она не про это!
С весельем успеем. Веселье потом.
Иной холодок тут средь теплого лета:
Андрей… Что-то новое прячется в нем.

Нет, внешне он тот же: приветливый, ровный,
С рассветом он в главке, к закату — домой.
Порою обнимет, погладит любовно
И слово сердечное скажет порой.

А то вдруг пошутит: — А ну-ка, Галина!
Ты знаешь: ведь лжи я терпеть не могу.
Ты в самом ли деле подаришь мне сына?
Смотри, коль девчонку, на полюс сбегу.

И все-таки сердце все чаще сжималось:
Порою украдкой он глянет, вздохнет.
И вдруг точно грусть или легкая жалость,
Как тень, в его темных зрачках промелькнет.

Мелькнет, будто птица помашет крылом,
И снова все ровно, спокойно и складно.
Но женским, но тайным каким-то чутьем
Она понимала: «Нет, что-то неладно!»

Готовилась к школе, над планом сидела,
«Все думы тревожные — глупость, пустяк!»
Но сердце как будто иглой то и дело
Кололо: «Нет, Галка, здесь что-то не так!»

Но что же не так? Может, чувства остыли?
Нет, это неправда! Андрей не такой!
А может быть, недруг преследует? Или
Гнетет его скука бумаги и пыли
И сердцем он рвется к работе живой?

Что ж, может быть, пусть он встряхнется немножко!
Пускай! Ведь живая работа нужна.
Но я тогда как же? А как же Сережка?
Ведь это уж скоро… А я здесь одна…

Но что, если он и не мрачен нисколько
И это лишь глупые нервы шалят?
Что, если все это мне кажется только?
Ах, вздох его грустный! Ах, горестный взгляд!

Он сам засмеялся бы: «Сгинь, ураган!
Куда я поеду? Нашла же заботу!
Итак, педагог, доставай-ка свой план!
Поныла, и хватит! Теперь за работу!»

4