Сын Люцифера-3

Погребальное пламя вспыхивало ярче, сквозь него проглядывало другое пламя. Пламя, горевшее тридцать лет назад. Пламя, в котором я видел тело матери. И теперь пришло время мести. Сколь угодно можно говорить о другом, это будет Месть. Взгляд падает на Найена. Нет не им, они не виноваты. Они пришли на плато. Это месть другим, тем, кто предпочитает сжигать беззащитных женщин.

Костер догорел и готова огромная могила, выдолбленная силой троллей и искусством гномов. Здесь, где полыхала самая жестокая схватка отныне огромная яма. Силой мышц и магии над могилой воздвигли огромную глыбу из гранита. Стесанная до зеркальной ровности с одной стороны она приняла памятную надпись.

"Помни тех кто лежит здесь. Они погибли ради тебя." На всех языках, неподвластная времени надпись начертана под барельефом. В искусных фигурах простых солдат каждый узнавал друзей и соратников. Но нескольких изобразили с портретной точностью.

Элар сжимающая в руке сломанный меч. Найен в сверкающих доспехах. Сельтейра с обнаженной рукой, по которой идет татуировка Морского дракона. Иллиал сжимающий свой посох, в развевающейся мантии. Могучий Лев, пожертвовавший своей душой. Олан, погибший так и не выпустив из руки оружие. Тарн, и его прославившаяся секира, изображен рядом с баллистой. Вампир в облике прекрасного жеребца, топчущего врагов. Лаг, приведший своих демонов. И под каждым были выбиты имена.

И я, с двумя мечами. Под моим барельефом имени не было. Лишь простая надпись - "Воин Жизни." Высокопарно, в стиле гномов, но мне было все равно.

Армия собиралась в новый поход. ВСЯ армия. Все мои возражения разлетелись вдребезги о непреклонные взгляды. Никто ничего не говорил, просто готовились к походу вместе с армией подреальности. Теперь мне предстояло вести их вновь в бой, в кровавую мясорубку. Пусть слабое, но есть утешение. В будущей битве погибшие не потеряют душу. Все уйдут куда положено в Свет или Тьму.

Лагерь наполнился неторопливым говором. Жизнь брала свое. Они умерли, мы живы. Им отданы последние почести, а нам еще жить дальше. Дымились костры, понесся запах готовки. Остатки тварей все еще гниют на плато, даже черви гнушаются черной плотью. Но устойчивый ветерок сносит запах в другую сторону.

По лагерю ходили патрули демонов. Лаг додумался, чтобы другие привыкли к ним. Временами слышался смех. Демоны с готовность поддерживали любую, даже самую плоскую и старую шутку, не обижаясь, если шутили про них.

Ходили по лагерю и суккубы, убрав крылья, и одевшись. Несмотря на запрет на магию, даже без нее притягивали мужское внимание. Я знал указание Лага - никому не отказывать. Пусть он сволочь, но своя и умная.

В палатку вошел Тарн. Лицо гнома украшал сизый шрам, который он категорически запретил сводить. Каменная секира ничуть не затупилась за всю битву. Когда Тарн покинул расчеты катапульт и ринулся в бой, все смогли полюбоваться на единственного гнома-берсеркера, а тролли долго и восхищенно смотрели на него. Для Глубоких лучший воин, тот который впадает в боевое безумие. Теперь тролли, не считали гномов совсем пропащими.

- Эт я Кресс, - замялся на входе гном.

- Походи, - я сидел за картой, намечая маршрут похода. Суккубы уже донесли о расположении армии Валиала и Церкви, летающего города.

- Эт, я Акеретани, не узрел...

- Тебе еще не сказали, - равнодушно сказал я. - Она побежала все хозяину докладывать.

- Хозяину? - челюсть у Тарна отвисла, а глаза стали как у совы, страдающей запором.

- К Валиалу, - кивнул я. - Как я и ожидал, перед самой битвой.

- Дык это... Ты давече узнал?

- С самого начала, когда она пришла в мою темницу. Валиал не убил меня сразу, как ему нужно. Он решил натравить на меня существо и подослал лазутчика. Она слишком быстро избавилась от трупов стражей. Слишком подчинялась мне. Настоящая суккуб попыталась бы соблазнить меня, любой ценой, а она даже не намекала.

Я не щадил гнома, наверное просто выговариваясь для себя. Меня предавали часто, но почему я не могу поверить в это предательство? Как она могла бросить надежду стать Смертной, ради чего? Она помогла Сельтейре, хотя должна была ее бросить. Почему? На некоторые вопросы никто не может ответить.

Тарн вышел из палатки. Понурый, разбитый. Мне стало, жаль его, но я ничего не мог поделать. Только записать еще один счет Купидону.

Ночь прошла спокойно. Третья ночь после битвы, о которой уже слагают песни, саги. И как всегда в следующей больше вымысла чем в предыдущей. Монстры больше, сильнее, герои выносливей. Одно верно. Вся битва записана и в каждый народ несут списки погибших, и что было совершенно.