Сын неба

Первый телесеанс связи с Еркином Мухаббат увидела в тот год, когда была еще студенткой и заканчивала Университет Вселенной. Передача, а точнее — рассказ о некоторых особенностях организма Еркина настолько ее поразили, что девушка сразу же, не раздумывая, темой своей научной работы выбрала практически не разработанную проблему — «Адаптация Сына Вселенной на Земле».

…Да, она задала вопрос о счастье. Ну и что в этом плохого? Почему все, кто так или иначе связаны с полетом «Гелия», пытаются создать Еркину тепличные условия в эмоциональной сфере? Здесь, на Земле, такая неподготовленность может закончиться для него страшной психической травмой (Мухаббат несколько таких вариантов уже моделировала). Да и вообще, не робот же он, в самом деле. Да, он появился на свет на основании четко разработанной программы. Пришло время — и он вынужден был отправиться в космос.

И пока продолжается полет, он, конечно, должен подчиняться этой программе.

Но ведь Еркин все равно сын человека! Так почему же он не может думать о счастье?..

Интересно, а кто его мать? Почему она решилась подвергнуть такому опасному эксперименту свой двухмесячный плод? Что за этим — трагедия женщины, которую лишили материнства, или черствость души?

Раздумья Мухаббат прервал громкий голос Адыла Махмудовича:

— Вижу по глазам, что вы со мной не согласны. Что ж, потерпите немного. Скоро вы увидите Еркина и встретитесь с ним не один раз… Сейчас же волнует меня вот что…

Он вынул из стенного стеллажа пластиковый конверт и протянул Мухаббат.

— Прочтите на домашнем компьютере эту запись. Думаю, пришло время познакомить Еркина с письмом его матери. Подумайте о том, как подготовить Еркина к этой информации. Утром обсудим…

«Прости меня, сын! — такими словами начинался текст на экране. — Не знаю, будешь ли ты счастлив, но мое единственное желание — чтобы ты продолжил дело отца. Потому и отделяю себя от своей плоти, что бы ни говорили потом обо мне… Да, благодаря медикам я уже знаю, что у меня будет сын. И я решаюсь на этот шаг. Чувствую: ты будешь очень похож на отца. Вырастешь высоким, как он, у тебя будут густые черные волосы, как у него. Только тело твое закалят специальные лучи, кожа огрубеет, цвет ее примет необычный оттенок. Ты будешь единственным в мире человеком, которому не опасно мощное солнечное излучение…

Мы с твоим отцом находились на корабле „Олмос-I“, который должен был приблизиться к солнцу, и провести исследование его с максимально близкого расстояния. Когда работа была почти завершена, произошла авария и наш корабль, лишившись управления, стал падать на Солнце. С каждым часом температура внутри корабля все поднималась, хотя система теплозащиты работала на полную мощность. И тогда твой отец, который был командиром корабля, приказал экипажу покинуть борт „Олмоса“ в небольшом аварийном космолете. Сам же остался, надеясь, что ему все-таки удастся с помощью роботов устранить аварию. Я умоляла не отправлять меня со всеми, а оставить на корабле. Но муж был непреклонен. И мы расстались… После того как стартовал аварийный космолет, связь с „Олмосом“ поддерживалась еще несколько часов, потом прервалась навсегда…

Пока маленький космолет, почти лишенный противосолнечной защиты, уходил от светила к Земле, мы все сильно пострадали. Многие находились в бессознательном состоянии. Некоторые погибли… К счастью, на помощь нам пришла находившаяся сравнительно неподалеку космическая станция „Мир“.

Уже тогда мы с отцом готовились к твоему рождению, мой мальчик. Я не погибла в космолете, но дни моей жизни — я знала это — были сочтены. И тогда у меня родилась идея. Ученые всего мира уже давно спорили о необходимости создания „Солнечного человека“, „Сына неба“- называли его по-разному. Я много слышала о друге твоего отца Адыле Махмудовиче.

Для создания „Солнечного человека“, он сделал больше остальных ученых и добился наиболее впечатляющих результатов. Но потом приостановил работы, придя к выводу, что дело, которым он занимался, в конечном итоге аморально. С одной стороны, я была согласна с ним. В голове не укладывалось, как это можно организм человека, данный ему природой, сделать полуискусственным, чтобы обезопасить от целого ряда нежелательных космических влияний. Это варварство, ужас, — полагала я. Но если бы я и те, кто летел тогда на „Олмосе“ к Солнцу, физиологически отличались от обыкновенных людей и могли переносить высокую температуру, может быть, и не было бы среди нас стольких пострадавших… Так что же плохого в том, если-ради блага грядущих поколений, мы проведем спорный эксперимент? Пока только над одним представителем человечества… Прости меня, мой мальчик, но ради моего любимого мужа, ради твоего погибшего отца, ради всех, кому и сегодня угрожают опасности — я решилась пожертвовать тобой… И я встретилась с Адылом Махмудовичем. Выслушав мои рассуждения, он вначале наотрез отказал в моей просьбе.