Терминатор. Да придёт спаситель

— Нет, тот джентльмен сказал верно. — Вирджиния показала на француза. — Если бы они просто хотели нас убить, они бы это давно сделали. Тогда не было бы смысла куда-то нас везти.

Раздался голос еще одного пленника:

— А может, они решили нас изучать? Вскрыть и отыскать, самые уязвимые места.

Возможно, он был прав, но это было самое ужасное из высказанных предположений. В клетке Транспортера надолго установилось молчание. Наконец Вирджиния нарушила тишину, наклонившись к Звезде:

— Ты любишь сказки? Я знаю много хороших историй.

До сих пор молчавшая молодая китаянка произнесла почти шепотом, словно сообщая общепризнанный факт, а не свои предположения:

— Они просто будут держать нас здесь, пока не кончится война. Машины не станут убивать нас, они просто будут держать нас здесь.

Вслед за ней высказался еще один мужчина:

— Я слышал о том, что они творят. Это хуже смерти.

Отчаявшийся пленник, который набросился на Риза, обернулся на этот голос:

— Как это? Что может быть хуже смерти?

Мужчина слегка повысил голос и мрачно сверкнул глазами:

— Мне рассказывали, как они поступают с пленниками. Машины сдирают кожу с живых людей, а потом натягивают ее на металлический скелет, чтобы мы не могли отличить Терминатора от человека.

Оптимистка Вирджиния отказалась принять такой кошмарный сценарий:

— Если бы это было правдой, никто бы не выжил, чтобы рассказать вам свою историю.

Француз горестно тряхнул головой:

— Я бы сейчас все отдал за спелый помидор. И глоток приличного вина.

Человек, высказавший пессимистическое предположение о характере интереса со стороны машин, не сдавался:

— Не знаю, кто прав, но я рассказал о том, что слышал.

Парень, ранее набросившийся на Риза, переключился на него:

— Да какая разница? Убьют они нас, будут ставить опыты или превратят в своих рабов. Разве это имеет значение, если результат один? — Он прошелся взглядом по всему пространству их передвижной тюрьмы. — Вместо того чтобы гадать, каким способом нас собираются умертвить, надо попытаться найти путь к спасению. Посмотрите на себя. Мы попали в скотовозку. И находимся на пути к бойне!

Вирджиния, не теряя надежды, все же оставалась реалисткой.

— А что мы можем сейчас сделать? Мы же заперты.

Рассерженный мужчина буквально зарычал:

— Надо посмотреть, что за тостер управляет этой колымагой, и выкинуть его вон!

— И грохнуться о землю? — бросил ему в ответ Риз. — Кроме того, что вы предлагаете? Приставить дуло к бортовому компьютеру и пригрозить выбить ему матрицу? В любом случае у нас нет никакого оружия. — Он прислонился спиной к наружной стене и небрежно обхватил рукой правое колено. — Нет. Если дело дойдет до побега, я с вами, но сейчас, когда неизвестно, сколько футов до земли, мы будем терпеть и ждать приземления, а потом выберем подходящее время и место, чтобы что-то предпринять.

— Да уж, конечно, — проворчат мужчина. — Ждать, пока приземлимся и нас запихнут в какой-нибудь горшок или вроде того. — Он сжал крепкие кулаки. — Я не собираюсь дожидаться сюрпризов, что приготовили для меня машины. Я буду драться сейчас. — Он обвел взглядом пленников. Кто со мной?

Брошенная им перчатка осталась лежать, где упала, и ответом на вызов были потупленные взгляды остальных пленников и оглушительная тишина. Мужчина яростно пнул гладкий пол, но его ботинок не оставил на поверхности контейнера даже царапины.

— Трусы.

Риз, больше не обращая на него внимания, крепче прижал к себе Звезду. Вирджиния перебралась к ним поближе и взяла маленькую девочку за руку.

— Я расскажу тебе сказку. Обещаю, что ты улыбнешься. Хорошо?

Звезда подняла голову и кивнула.

Но не ответила на ее улыбку.

* * *

Дождь разошелся не на шутку, и Райт опять замерз. Уильямс, похоже, не беспокоил непрекращающийся ливень. Возможно, она принадлежала к той категории стоиков, которые воображали себя невосприимчивыми к любым невзгодам этого мира, будь то скверная погода, грубое слово или взрывчатые вещества. Маркусу приходилось встречать подобных людей, но он считал их отношение к жизни глупым. Маркус не видел смысла отрицать реальность.

К концу дня они добрались до ипподрома, и было видно, что с тех пор, как победители соревнований совершали перед трибунами круг почета, прошло немало времени. Теперь, когда человечество билось в войне за выживание, трата времени и усилий — даже в той, другой эпохе, — на любимые излишества казалась не только неоправданной, но и вредной. Райту было наплевать на то, что это сооружение когда-то служило ристалищем для взмыленных лошадей, наматывающих круг за кругом, обманутых механическим кроликом борзых собак или для крошечных автомобильчиков, которым под капот зачем-то запихнули сверхмощный двигатель. Райт видел в сооружении прежде всего защиту от стихии, что было намного более ценно, чем все те игрища, для которых ипподром был предназначен изначально.