Тик-так

Аните подумалось, что Рамос попросту пошлет его подальше, но, видно, дикарь с его туземными ритуалами сумел внушить к себе почтение. Помощник капитана снизошел до объяснений — коротких и емких. Джимба выслушал, скривил губы и брякнул в бубен.

— Тринадцать! — возгласил он, закатив зрачки. — Тринадцать… и женщины! Несчастье!

— О чем он гуторит? — осмелилась подать голос Вероника, открывшая глаза и разглядывавшая аборигена как скомороха на ярмарке.

— Кажется, он недоволен, что на судне отныне дюжина пассажиров, — предположил Максимов. — Десять человек команды плюс нас трое. Ну а к женскому полу отношение моряков известно…

— Предрассудки! — буркнула Анита. — И потом… мы не виноваты, что нас сюда занесло.

Рамос поднял брошенную австралийцем хламиду.

— Вот что, Джимба. Забирай манатки, извинись перед господами и проваливай в кубрик. Потешился — и хватит.

Манатки Джимба взял, но извиняться не стал. Шипя что-то про кару небесную и Великий Бумеранг, что падет на нечестивцев, он шмыгнул за мачту и был таков.

— Чего ради ему вздумалось рядиться чучелом? — дивилась Анита.

— Это не чучело, сеньора, — растолковал Рамос. — Это йоуи. Так у них в Австралии называют местных леших, которые являются в образе обезьян. Йоуи все боятся, вот Джимба и наряжается в него, чтобы отпугнуть от шхуны злых духов. — И закончил со вздохом: — Дикие народности — они как дети. Что с них взять!

Оставшийся отрезок пути до кормы преодолели без приключений. Рамос толкнул дверь и впустил гостей в крохотную каютку, встроенную в ют.

— Это и есть ваш гостиничный номер, сеньоры. Сожалею, но, как вам уже сказал капитан, ничего лучше у нас нет.

В клетушке без окон с низкого потолка свисала матерчатая койка сомнительной чистоты. Рядом с ней стоял табурет, который, судя по жирным пятнам, использовался еще и вместо обеденного стола. На вбитом в стену гвозде висела матросская куртка. Рамос снял ее и перекинул через плечо.

М-да. Анита оглядела убогие апартаменты, наверняка еще и кишевшие насекомыми, и постаралась придать лицу выражение искренней признательности.

— Ничего лучше не требуется, сеньор Рамос. Передайте от нас благодарность капитану.

— Передам. Не хотите ли перекусить? Остался кусок солонины от ужина…

Анита подавила рвотный позыв, представив, как выглядит предложенное помощником лакомство. Максимов был не так разборчив, но и его не прельстила перспектива жевать солонину.

— Спасибо, мы не голодны, — отказался он за всех троих. — Если можно, нам бы тюфяк или хотя бы дерюгу.

Рамос обеспечил их матрацем, в котором при нажатии хлюпала промокшая прелая солома, пожелал спокойной ночи и удалился.

— Уф-ф! — Анита, обессилев, рухнула на подвесную койку, и та закачалась под ней. — Я думала, этот безумный день никогда не кончится!

— Я тоже… — Алекс с помощью Вероники расстелил матрац на грязном полу. — Устал как собака. Номер нам, конечно, достался хуже, чем в деревенском трактире, но если взглянуть с другого бока… Мы могли бы сейчас плыть по течению — мертвые, раздутые, облепленные жадными рыбешками…

— Тьфу ты, Лексей Петрович! — всплеснула руками Вероника. — Типун вам на язык!

— Ладно, ладно! Все позади. Мы живы. Даст Бог, дошлепаем до Маракайбо, а там посмотрим.

Аните очень хотелось снять мокрую одежду, развесить ее для просушки. Но спать голой или в нижнем белье на этом гадком ложе… Бр-р-р!

Легли, не раздеваясь: Анита на койке, Максимов на тюфяке, а Вероника, подобрав юбки, прикорнула прямо на полу, привалившись к стене.

Качка мало-помалу унялась, свист ветра, прорывавшийся сквозь щели, стал тише, но, невзирая на смертельную усталость, сон не шел.

— Алекс, — Анита поежилась, потому что по ней пробежало что-то маленькое и гнусное, — как тебе эта шхуна? Капитан, команда… Странные они, правда?

— Не знаю, — откликнулся он дремотно. — Если ты про то, что они из разных стран, то это в порядке вещей. На Карибах какого только сброда не встретишь! Со всех концов Земли…

— Насколько я поняла, среди них много дилетантов. Парфюмер Мак-Лесли, артиллерист Рамос, индус с мавром тоже не похожи на моряков. Да и сам капитан Руэда… Он корчит из себя Фрэнсиса Дрейка, а на деле, держу пари, больше привык к салонам, чем к таким вот корабельным клоакам.

Она бы говорила еще, но Алекс, лентяй из лентяев, заявил, что ночь — не самое удачное время для дискуссий и что после треволнений сегодняшнего дня категорически необходимо отдохнуть. Завтра они проснутся в другом настроении, и атмосфера на корабле предстанет перед ним совсем по-иному.

Выдав сию тираду, он бессовестно захрапел. Поворочавшись с боку на бок, заснула и Анита. Сон, однако, длился недолго — час или два. Она пробудилась от того, что кто-то тянул ее за штанину.

— Кто здесь? — во мраке она не сразу разобрала, что происходит, испугалась, не пробрался ли в каюту одичалый австралиец или громила-негр.

— Это я, Анна Сергевна, — зашептала ей в ухо Вероника. — Не полошитесь…

— Чего тебе?

— Мутит меня… Не знаете, часом, где у них, на энтом корыте, отхожее место?