Тютюнин против ЦРУ

Подъехал длинный автобус, и в него погрузились все стоявшие на остановке. Все, кроме «ботаника».

Автобус поехал по маршруту, а человек с сачком отправился пешком, приговаривая: «колбаска, колбаска».

Посматривая на названия улиц, он уверенно поворачивал, проходил через дворы и не замечал рычавших на него собак. Наконец, остановившись перед нужной многоэтажкой, «ботаник» отсчитал указанный в адресе подъезд и счастливо улыбнулся.

– Колбаска, – произнес он, а затем, подумав, добавил:

– Сергей Тютюнин… Тютюнин Сергей…

18

Всю дорогу до работы Сергей опаздывал, однако прибежал во «Втормехпошив» вовремя.

У входа в приемку он приметил длинный черный автомобиль, однако не придал этому значения, поскольку в этом же здании, но в соседнем подъезде располагалось «пип-шоу» и туда часто подъезжали шикарные авто.

Что такое «пип-шоу», Серега не знал, однако пойти и посмотреть не мог из-за слишком высоких цен.

Оказавшись в родной приемке, Тютюнин переоделся, нацепил клетчатые нарукавники и прислушался. Странное дело. Обычно приходившие с утра женщины бурно обсуждали в коридоре все новости минувших выходных, а тут – полная тишина, прерывавшаяся какими-то размеренными звуками.

До открытия приемки оставалось еще минут пятнадцать. Сергей вышел в коридор, чтобы найти источник звука.

В коридоре звуки были отчетливее, однако и теперь Сергей не разобрался в их природе. Двигаясь вдоль стены, он достиг дверей директорского кабинета. Вне всякого сомнения, звуки исходили оттуда. Сергей тихо вошел в приемную.

Место секретарши пустовало – избалованная начальником Елена Васильевна появлялась не раньше одиннадцати.

Осторожно приоткрыв следующую дверь, Сергей стал свидетелем удивительной картины. Борис Львович Штерн висел словно на дыбе, прихваченный за руки огромным стриженым детиной, в то время как другой, такой же здоровенный, парень короткими размеренными тычками бил директора в живот.

Чуть в стороне, прислонившись к стене, стоял щеголь со злым лицом – именно он руководил всей этой экзекуцией.

– Пойми, Шпак, ты не должен обманывать Казимира Куклинского. Этим ты сделал мне больно, и теперь я тебе тоже сделаю больно.

– Я.., не… Шпак… Я Штерн, – мужественно хрипел директор и тут же получал под ребра новые тычки.

– Ты, Шпак, думал, что продашь мне фуфло за четыре тыщонцы дуляров и я не замечу капроновой подкладки? Думаешь, Куклинский тупой и не знает, что при царе Иване не было капрона? Думаешь, я про то не вем, Шпак?

– Извините, – подал голос Серега, поняв, что директора нужно выручать.

– Цо то есть? – брезгливо указав на Серегу, спросил Куклинский. – Цо пану долега?

– Извините еще раз, – Тютюнин вошел в кабинет и глупо улыбнулся, – там кто-то ОМОН вызвал, я пришел спросить – это не вы?

– ОМОН?! – Руководитель избиения одернул дорогой пиджак и кивнул своим гориллам, чтобы те выходили. Несчастного Штерна отпустили, и он повалился на пол. Уже уходя, Куклинский остановился на пороге и, позволив себе злую ухмылку, сказал:

– До видзеня, Панове.

– Борис Львович! – Серега подбежал к директору и помог ему подняться. Штерн скривился от боли и закашлялся. – Что это за люди, Борис Львович?

– Король.., король туалетной бумаги Казимир Куклинский… Мы ему доху продали…

– Вы садитесь, Борис Львович.

Тютюнин помог директору сесть и налил в стакан воды. Штерн сделал несколько глотков и, наконец вздохнув, стал ощупывать ребра.

– Вроде ничего не сломали… Теперь нужно Турбинова найти. Он мне за все ответит.

Однако Турбинова искать не пришлось. Он появился в кабинете тотчас, довольный, дышащий вчерашним перегаром и с огромной свежей шишкой на лбу.

– Привет всем! – бодро произнес он и, дотронувшись до лба, сообщил:

– Только что с клиентом во дворе столкнулся… Поговорили немного… Недовольны они, Борис Львович.

– Я уже знаю, – мрачно заметил Штерн.

– Спрашивают, почему трехсотлетняя доха имеет капроновую подкладку…

– А ты чего сказал?

– Я гений, Борис Львович! Я сказал, что настоящая подкладка из китайского шелка в настоящее время реставрируется в Эрмитаже.

– И они поверили?

– Поверили! – радостно закивал Турбинов. – Говорят меж собой, чего, дескать, зря какому-то Шпаку печенки поотбивали! Вы представляете, как весело, Борис Львович? Кому-то из-за нас перепало!

Больше не в силах сдерживаться, рычащий Штерн схватил мраморную пепельницу и метнул ее в голову Турбинова.

Послышал удар и грохот разлетавшихся кусков мрамора. А после этого удивленный голос Турбинова:

– Че… Че-то я не понял…

19

В одиннадцать часов на работу явилась секретарша Елена Васильевна. Она очень удивилась, застав в кабинете директора кроме самого Штерна еще двух сотрудников – Тютюнина и Турбинова. У последнего была забинтована голова и подбиты оба глаза, однако это не мешало ему с энтузиазмом прихлебывать с блюдечка растворимый кофе.

– Ой, здравствуйте! У вас совещание, Борис Львович?

– Да нет, просто небольшой перерыв.